Мы вышли из комнаты одновременно. Вместе поднялись по лестнице, перешли по переходу; коридор, еще один коридор вот он, родной кабинет, у которого нам предстояло расстаться.
Кабинет боевой магии.
На двери висела классическая табличка «Тихо! Идет экзамен». На моих глазах из косяка вынырнула Рихтерова элементаль, придирчиво осмотрела табличку и, поправив ее, мгновенно исчезла обратно.
Я остановилась перед дверью и сглотнула, глядя на темные створки. Странное дело, пока я ходила сюда вместе с толпой сокурсников, посещая привычные лекции, ну или там семинары, они не вызывала у меня практически никаких эмоций. Потом, после давешнего сражения с василиском, дверь начала нести на себе некую смысловую нагрузку; но сейчас, стоя перед ней, я понимала, что больше всего мне хочется оказаться верст от нее где-нибудь за двадцать.
Ты чего, боишься? недоуменно спросила у меня стоявшая рядом Полин.
Нет, помотала я головой.
«Хорошо ей, обреченно пробормотала та часть меня, которая была хоть сколько-нибудь логичной. Иди себе к Эльвире, нашептывай над котлом алхимичка, конечно, тоже не сахар, и пару у нее сорвать раз плюнуть, так все едино не Рихтер!..»
Я отчетливо представила, как через пятнадцать минут мое тело, уже со сложенными на груди руками и зажатой в них зажженной свечкой, выносят из кабинета, дабы нынче же вечером прикопать на заднем дворе, и не смогла сдержать глупого смешка. Наверное, это было нервное.
Полин, все еще стоявшая возле двери, переминалась с ноги на ногу. Она явно надеялась узреть ту же самую картинку, но только в реальности. Это, как ни странно, придало мне сил. Еще не хватало, чтобы назавтра все магички с алхимического болтали, будто я дрожала перед дверью в кабинет боевой магии! Может быть, тому же Генри это и сошло бы с рук по красавцу-вампиру с его фирменной клыкастой полуулыбкой сохла
добрая половина всех адепток, но ко мне, хвала богам, они таких симпатий не питали. А посему я отбросила прочь все нелепые мысли, сделала Полин ручкой, увидев в ответ нерешительно скрещенные пальцы, и отважно толкнула дверь сапогом.
В высокие стрельчатые окна тускло светило холодное зимнее солнце. Я тоскливо покосилась на зеленые маковки елок, видневшиеся вдалеке, и только после этого воззрилась на кабинет.
Боевая магия была моим последним экзаменом. До того я уже сдавала три профильных предмета и потому совсем не удивилась, увидев, как резко преобразилась привычная, казалось бы, комната.
Со стен исчезло все, включая карту Лыкоморья, которая мрыс знает зачем висела здесь с самого первого занятия. Вместо нее между третьим и четвертым окнами задумчиво покачивалось серое чешуйчатое чучело, в котором я незамедлительно опознала Esgeraltia magna, в просторечии именуемую «ведьмин хомячок». «Хомячок», размерами напоминавший хорошего волкодава, был не иначе как из личной коллекции преподавателя бестиологии, приметив знакомую трещину на стеклянном глазе, я вспомнила, как Марцелл рассказывал, в каком жутком поединке добыл «сей великолепный образец». Помнится, тогда, после урока, мы с Хельги, тщательно осмотрев шкуру со всех сторон и не найдя на ней ни единой лишней дырки, пришли к закономерному выводу хозяин расстался с ней добровольно и, скорее всего, в глубокой старости. Так или иначе, но чешуя «хомячков» здорово поглощала темную магию. Надо думать, потому Gaddius здесь и висел.
Парты кольцом стояли у стен. За большей их частью сидели бледные адепты, сжимавшие во влажных от стресса ладонях кто перо, а кто и загадочного вида талисман. Среди вторых я заметила и Хельги. Вампир состроил мне ободрительную гримасу, после чего, сочтя дружеский долг исполненным, заново начал настукивать по резному деревянному кружочку.
Справедливости ради стоит отметить, что вчера Хельги предлагал подобную штуку и мне. За плечом у вампира переминался один из старшекурсников, многообещающе пощелкивавший целой связкой таких кружков. У меня отродясь не водилось лишних денег, а занимать у Хельги не хотелось, и потому старшекурсник ушел ни с чем. Подумав, я рассудила, что ни один из них не упустит шанса подшутить, мало задумываясь о последствиях, и помянутый кружок ценой пятнадцать серебрушек мог запросто оказаться и обычной безделушкой. Как вариант незадачливого покупателя вполне мог дождаться медкабинет.
Похоже, что Эгмонт думал примерно так же. По крайней мере, на адептов он косился весьма ехидно. Сомневаюсь, что магистр, с его любовью к «реальным боевым условиям», собирался хоть что-нибудь предпринимать.
Доброе утро, кашлянув, напомнила я о себе.
Эгмонт поднял на меня глаза. Под его взглядом я моментально позавидовала Хельги, имеющему при себе хоть какой-то талисман, и пожалела о том, что не догадалась прихватить с собой ничего, кроме монетки достоинством пять серебряных лыкоморской чеканки. Перед тем как отправиться на экзамен, я засунула ее в сапог под пятку; но сейчас, глядя в черные блестящие глаза преподавателя боевой магии, резко захотела иметь под руками как минимум Рубиновый Щит.
Доброе утро, студентка, согласился маг. Он указал подбородком на несколько бумажных прямоугольников, лежавших на столе. Тяните билет.