Потом я объяснил ему, почему Катхулу является врагом Бога в сердцах людей, как он использует всю свою злобу и искусство, чтобы помешать благому помыслу Провидения, уничтожить христианство и так далее.
Ты говоришь, Бог такой сильный и великий, сказал Пятница. Он что, много сильнее и могущественнее Великого Катхулу?
Вот именно, отвечал я. Пятница, Господь сильнее Катхулу. Господь выше Катхулу, поэтому мы молим Его, чтобы Он избавил нас от Катхулу, чтобы он перестал искушать нас.
Да, но если Бог много сильнее, продолжал он, много сильнее Катхулу, то почему же Он не убить Великого Катхулу, пока тот спать, чтобы тот больше не делать злые дела?
Его вопрос застал меня врасплох. В конце концов, несмотря на солидный возраст, я был всего лишь новичком в вопросах религиозного просвещения и не имел опыта в казуистике и разрешении сложных проблем. Сначала я не знал, что ответить, поэтому притворился, что не расслышал
вопрос и попросил повторить его. Но Пятница по-настоящему хотел получить ответ, поэтому слово в слово повторил тот же вопрос на своем ломаном языке.
К этому времени я уже успел немного собраться с мыслями и сказал:
В конце концов, Господь строго накажет его. Суд над ним неизбежен, и он будет сброшен в бездонную яму, где будет вечно гореть в огне.
Пятница не был удовлетворен таким ответом, поэтому он повторил следом за мной:
В конце концов! Моя не понимать. Почему он не убить Великий Катхулу прямо сейчас? Почему не убить давно?
Ты с таким же успехом можешь спросить меня, почему Бог не убивает меня или тебя, когда мы совершаем дурные поступки, которые оскорбляют Его. Мы все продолжаем жить, чтобы раскаяться и получить прощение.
Мой ответ заставил его немного задуматься.
Так-так, сказал он, это хорошо. Поэтому ты, я, Катхулу все плохие и все жить, каяться и Бог нас всех простить?
Очередной вопрос Пятницы вновь загнал меня в тупик. Поэтому я перевел разговор на другую тему и поспешно поднялся с места под предлогом, что должен сейчас же выйти по какому-то неотложному делу. Отослав его подальше от себя, я принялся молиться, прося Бога помочь мне вразумить этого несчастного дикаря. Когда Пятница вернулся, я начал с ним долгий разговор об искупительной жертве Христа, о евангельском учении, ниспосланном человечеству. О том, почему падшие ангелы не могут надеяться на спасение, ибо Он пришел только для того, чтобы спасти заблудших овец дома Израилева и так далее.
Бог свидетель, стараясь просветить это несчастное создание, я проявлял больше искренности, чем умения. Растолковывая дикарю, что к чему, я сам постигал многое из того, чего прежде не знал или о чем никогда по-настоящему не задумывался. И это доставляло мне больше удовольствия, чем что бы то ни было. Независимо от того, шло это на пользу бедному дикарю или нет, у меня были все основания быть благодарным Богу за его появление на острове.
Теперь я жил, постоянно испытывая чувство благодарности. Многочасовые беседы с Пятницей скрасили три года, что мы прожили вместе, и сделали их совершенно счастливыми, если можно говорить о совершенном счастье в подлунном мире. За это время дикарь стал примерным христианином, намного лучше, чем я.
Разговор о пирогах, бородатые люди, мой план
Я поведал ему о том, как потерпел кораблекрушение, как зверь убил помощника капитана, как охваченные ужасом люди бросались в воду, и даже побывал с ним в районе того места, где находился корабль. Однако море давно уже разбило мое бывшее судно в щепки, так что от него ничего не осталось. Я показал Пятнице разбитую шлюпку, смытую волной при кораблекрушении, которую я тогда не сумел сдвинуть с места и которая теперь совсем обветшала.
Увидев шлюпку, Пятница остановился, о чем-то задумался, но ничего не сказал. Я спросил, что именно привлекло его внимание.
Он помолчал и наконец сказал:
Моя видеть такая пирога приходить к нам.
Смысл его слов дошел до меня не сразу, но, задавая Пятнице наводящие вопросы, я сумел понять, что похожая лодка приставала к берегу той страны, где он жил. По его словам, ее пригнало туда непогодой. Я подумал, что, наверное, у их берегов затонул какой-то европейский корабль, а лодку при этом смыло волной и прибило к берегу. Но я оказался весьма несообразительным, и мне в голову ни разу не пришла мысль о том, что на ней могли быть люди, спасшиеся во время кораблекрушения, а мысль о том, откуда они пришли тем более. Поэтому я расспрашивал Пятницу только о лодке.
Пятница описал лодку достаточно подробно, и я начал лучше понимать его рассказ, когда он мягко добавил:
Мы спасти белых человеков от утонуть.
Тогда, наконец, я спросил его, были ли в лодке белые человеки, как он их называл.
Да, ответил он, лодка полная белые человеки.
Я спросил, сколько же их было. Дикарь насчитал по пальцам семнадцать человек, и тогда я спросил, что с ними случилось потом. Пятница сказал:
Они живой, жить у мой народ.
Это придало новое направление
моим мыслям. Я подумал, что речь могла идти о матросах с испанского корабля, налетевшего на скалы неподалеку от моего острова, которые, увидев, что корабль гибнет, сели в эту лодку и добрались до побережья, где жили дикари.