Радостно встретил Подъячев Великую Октябрьскую социалистическую революцию, покончившую с миром нищеты и насилия. В 1918 году он вступил в партию большевиков. С первых же дней советской власти Подъячев активный участник строительства новой деревни. Он заведует волостным отделом народного образования, создает общественную библиотеку в родном селе, организует детский дом для беспризорных детей. «С великого Октября, писал Подъячев, жизнь моя потекла по другому, бурному и радостному для меня руслу». Он активно выступает в печати с рассказами и очерками о новой, советской деревне.
Основное содержание творчества Подъячева после Октябрьской революции борьба нового, передового, светлого с отсталым и косным. Он пишет о борьбе деревенских коммунистов и комсомольцев с врагами революции, с кулачеством, всякого рода предрассудками, мешавшими революционному переустройству деревни.
Один из сборников Подъячева, объединивший рассказы первой половины 20х годов, назывался «Злобная тьма». Сюда вошли рассказы, разоблачающие злобствующих на революцию кулаков, церковных проповедников и всяких темных людей, пытавшихся набить карман за счет ограбления крестьян. В ряде рассказов Подъячев показал мерзкие фигурки угодников старых бар помещичьих лакеев, прихлебателей прежних хозяев жизни. Об одном из них он написал в рассказе «Письмо». Бывший барский кучер получил от сбежавшего за границу помещика письмо, которое привело в жалкое умиление этого «графского гужееда», как его звали в деревне. Но совсем иначе к «графским милостям», обещанным в этом письме, отнеслись крестьяне. Гордые за свою новую, свободную жизнь, они с презрением выслушали графское послание и по заслугам оценили холуйское умиление лакея. Подобной теме посвящен и рассказ «Сон Калистрата Степаныча». Калистрат Степаныч бывший графский дворецкий, в свое время облеченный доверием «его сиятельства», держиморда и лакей по убеждению. После революции «его, как пишет Подъячев, Калистрата Степаныча, дворецкого, которого все боялись и величали «вы», сшибли, так сказать, с копыльев, сравняв с какимнибудь последним, презираемым им захудалым мужичонком дядей Митрием». Этот Калистрат Степаныч злобно шипит на новую жизнь и мечтает о том, как вернется граф, как он перепорет арапником крестьян, в крови потопит все завоевания революции и снова поставит народ на положение раба. Однако даже сам Калистрат Степаныч понимает, что ничего этого не будет и что «этот сон наяву никогда не повторится».
Похож на Калистрата Степаныча и человек из рассказа «Извели, окаянные». Он неистовствует в бессильной ярости от одной мысли о том, что в бывшей барской усадьбе находится теперь детский дом. Его темным мыслям противопоставлена в рассказе радостная жизнь детворы из детдома. Борьба со «злобной тьмой» в ту пору требовала жертв, и Подъячев, очевидец кровавых преступлений кулаков в деревне, их черных дел, направленных против народа, рассказывает об этом читателю.
В очерке «Два мира» писатель с горечью пишет о пережитках старины в быту деревни, о том, например, как в престольный праздник обезумевшие от пьянства люди избивают человека. Однако содержание рассказа не ограничивается только этой картиной, в противовес ей автор дает изображение «другого мира», характеризующегося победным шествием новой жизни. Так, рассказывая о спектакле в местном клубе, Подъячев взволнованно пишет: «Молодые люди девушки, нарядно одетые, «кавалеры», кто в гимнастерках, кто в блузе, кто в длинных сапогах, кто в баретках, а кто просто в валенках, все это кружилось, пело, танцевало, смеялось и радовалось той хорошей радостью молодости, вольной и свободной, от которой и глядя на которую мне, старику, хотелось крикнуть идущей ко мне навстречу смерти: «Подожди, дай мне пожить еще! Дай порадоваться на эту молодежь! Посмотреть, как она окончательно сдвинет и сбросит со своего пути все преграды и очистит дорогу, широкую и всю залитую лучезарным светом восходящего прямо из райских дверей солнца»
Подъячев с гордостью отмечает ростки нового в жизни деревни. Писателькоммунист,
которому дорога судьба крестьянства, полным голосом говорит о возникшем в крестьянской бедноте большом революционном чувстве коллективизма и общей ответственности за великое дело социалистического переустройства. Характерен в этом плане его рассказ «Новые полсапожки», в котором писатель раскрывает психологию советского крестьянина, испытавшего новое для него большое чувство радости от того, что он оказал помощь чужому ребенку. Ощущению нового посвящен рассказ «Понял». Это рассказ о старом крестьянине, в жизни которого в прошлом «все было темно, убого, принижено, забито». Революция разбудила его, он понял, какую страшную, нечеловеческую жизнь он прожил, на что убил свои силы и какие светлые горизонты раскрываются в новой, советской жизни.
В свое время пришлось Подъячеву за кусок хлеба немало поработать и в монастырях. Живя на положении батрака в «святых» пристанищах, он мог наблюдать всю ложь, мерзость и обман монастырской жизни. С большой обличающей силой еще в дореволюционные годы раскрывает он эксплуататорскую сущность монастырей, ханжество и праздность духовенства. В письме к В. Г. Короленко в 1902 году Подъячев следующим образом отозвался о своем пребывании в монастыре: «Прожив год в этом пристанище, я удрал, ибо невозможно жить там. Такой срамоты, лжи, ненависти, бессердечия, грязи и гадости вряд ли где и найдешь в другом месте».