«Натуральный материал» записных книжек писателя с особенной точностью воспроизводит своеобразие языка и выразительность говорившего. Очевидно, какому социальному типу должна принадлежать, например, такая реплика: «Ах милые мои, родимые! Анделы вы мои любезные. Простите вы меня! Ах!.. Как бы мне вас, милые мои, не обидеть! А обижу, простите Христа ради». Так и чувствуется здесь разбитной, легкий на язык мещанин, который знает, что ему простится, как бы ни были обижены «анделы мои любезные», которых он, по собственному убеждению, кое в чем превосходит. Часто такие записи бывают чрезвычайно кратки, и тем не менее очевидно, что они содержат в себе значительную и характерную черту интересующей писателя действительности. Характерна такая запись, сделанная на пути из Якутской области и, как все сибирские заметки, отличающаяся особенной краткостью:
«Шум, споры.
Отчего у вас такие споры? Неужто между собой не можете разобраться?
Такая наша обязанность, ямщицкая.
Ничего не поделаешь».
Опятьтаки этот отрывочный разговор указывает на определенные обстоятельства, в связи с которыми он только и может быть с особой выразительностью воспроизведен.
Позднее Короленко расширял подобные записи, полнее и ощутимей намечая черты говорившего и сразу устанавливая последовательность и темп диалога. Вот запись 1889 года, полностью (несколько в исправленном виде) вошедшая в рассказ «Река играет».
« Беда моя. Голову всеё разломило.
Отчего? От Тюлина несло довольно явственно водкой.
Отчего? Кабы выпил ну! А то не пил.
Он подумал.
Давно не пью я Положим, вчера выпил.
Опять
Макара будит «его старуха», встревоженная слезами, которые он умиленно лил вместе со всеми присутствующими на небесном судилище. Макар проснулся, увидел черные стены своей избы, что склонились над ним, «как стенки гроба», и понял, что плачет, но «это были горькие слезы о том, что он жив, что он не умер действительно». Очевидно, что в рассказе по сравнению с этим поздним вариантом смягчена резкость тона и сохранена надежда на возможность перед лицом «вечной правды» миролюбивого разрешения вопроса о социальном неравенстве. В записной книжке Короленко решительно разбивает собственную иллюзию и, по существу, возвращается к действительности, оставаясь верным тому реальному представлению о своем Макаре, в силу которого этот образ с особенным успехом был изображен именно в первой, большей части рассказа. Вот почему нельзя согласиться с предисловием к «Записным книжкам», которое тот факт, что Короленко отдал преимущество более умеренному варианту рассказа, расценивает только как «художественный такт» и вовсе не отмечает в варианте записной книжки проявления того революционного размаха, который сопутствовал короленковскому реализму и который Короленко постоянно сам «сдерживал» во имя им самим осмеянной «благонамеренной идеалистическинароднической лжи».
Само собой разумеется, что не все, что попадало в записную книжку, использовалось писателем в произведениях. Весь «натуральный материал» проходил сквозь призму творческой инициативы писателя и только в его законченных вещах объединялся в художественноцельные организмы. Уже в очерках «Голодный год», написанных по фактическим материалам, которые предварительно были занесены в записную книжку, Короленко меняет объем и последовательность изложения и переделывает разрозненные заметки записной книжки в связное повествование о лукояновских событиях. Но чаще Короленко меняет не только границы содержания. Характерные и чрезвычайно яркие сибирские эпизоды, записанные писателем во время ссылки, только в рассказах о Сибири действительно оживают, но, как правило, они предстают в них в иной комбинации и с иной идеей.
Содержание рассказа «Черкес», появившегося в печати в 1892 году, излагает событие, описанное в записной книжке за 1884 год. Основной эпизод встреча со спиртоносомчеркесом, которого пытаются ограбить сопровождающие Короленко жандармы, в рассказе остается неизменным. Но в записной книжке вовсе не раскрыты образы сопровождавших писателя жандармов. О них просто сказано, что они смотрели на черкеса взглядом «цепной собаки, рассчитывающей не коротка ли цепь, чтобы кинуться на добычу?». В рассказе эти «военные люди», особенно один из них, выведены достаточно полно. Целый ряд обстоятельств добавлен, и образ хищника, строящего планы на той практической мысли, что «народ у нас к вину наважен», получает резкую выразительность и определенность. Уточняется и образ самого «черкеса»: рассказ доводит до предела стихийную силу «черкеса», тогда как в записной книжке только читатель рассказа получает возможность сравнить трусливого и низменного человека правопорядка со свободным «хищником», чей «дикий крик» «носится в воздухе над печальной и дикой страной».
Особенно интересна история создания рассказа «Мороз». Основное обстоятельство, из которого возник сюжет этого рассказа, было записано писателем в 1884 году. Возвращаясь из ссылки, Короленко в лесу между двумя станциями увидел замерзающего человека. Он «увечный», как сообщает о нем ямщик, а идти ему «не менее 1000 верст». «Мы давно уже уехали, добавляет Короленко, но перед моими глазами все еще мерещилась между стволами синяя струйка дыма и эта темная фигура обреченного на скорую гибель человека Так гибнет на морозе отсталая обессиленная птица, тоскливо следящая взорами за свободным полетом своих вольных товарищей».