Оперативно-техническое управление получило задание немедленно поставить на прослушивание домашний и рабочий телефоны журналиста «Правды». Генерал имел все полномочия давать задания другим управлениям, так как занимал еще одну должность первого заместителя председателя комитета.
РЕТРО-1
Прапорщик Голубь потеребил двумя пальцами кончик носа и горестно молвил:
Такая фигня с этими курами.
Рядовой Марышев по своему жестокосердному обыкновению не внял его горю. Он был уже достаточно зол из-за того, что командир батареи отослал его, солдата второго периода службы, на починку забора, и в ответ только заметил:
Скоро людям жрать нечего будет. Тоже дохнуть начнут.
Был он родом из Москвы и, судя по письмам оттуда, пришел к выводу о том, что снабжение столицы продуктами питания неуклонно ухудшается.
Не, ну ты зря так
Марышев чиркнул спичкой и выпустил струйку дыма.
Про вечную эпопею Голубя с его домашней птицей знали уже во всех соседних дивизионах. То ли влажный и ветреный балтийский климат скверно
действовал на эту породу пернатых, то ли корень проблемы крылся в чем-то еще, но каждая попытка прапорщика завести и вырастить поголовье заканчивалась плачевно.
Пользуясь перекуром, некурящий Алексей стоял и любовался пейзажем. От казарм до самого горизонта, где темнел лес, тянулись желто-бурые поля. Весной на них что-то сеяли труженики соседнего колхоза. Осенью, кажется, тоже сеяли какие-нибудь озимые. Рядовой Гончаров слабо разбирался в агрономии. Он поступил на исторический факультет университета и отучился год перед тем, как получил повестку из военкомата. На западную границу его доставили в общем вагоне пассажирского поезда «Воронеж Рига», а из Риги на дизеле.
Вчера исполнилось четыре месяца с начала его срочной службы. Вопреки названию она тянулась до жути медленно, гораздо медленнее того поезда, который успел постоять у каждого столба. Молодые солдаты пока в основном упражнялись с лопатами, граблями и швабрами. К БД их допускали редко. БД так сокращенно называлось боевое дежурство в составе зенитно-ракетных расчетов. А сегодня, ближе к вечеру, Гончарова ждал наряд по столовой впрочем, вряд ли чересчур тяжелый, как командовать им заступал прапорщик Голубь. Птицевод-любитель был мужичок суетный, но незлой.
В Питере что? То же самое? поинтересовался Марышев у рядового Паршина.
Тот уже докуривал «Элиту» производства Латвийской ССР, также глядя куда-то в сторону леса.
Я у своих не спрашивал, рассеянно ответил Паршин.
Ну да, конечно, мы выше этого. Концерты, бары, дискотеки, подколол его сослуживец.
Паршин только прищурился, словно старался разглядеть элементы сладкой жизни на горизонте.
Какое у вас там основное питейное заведение? спросил Малышев.
«Сайгон» , в голосе у ленинградца отразилась мечта.
Нескоро с тёлками потусим, с откровенным мазохизмом припечатал москвич.
Глянь-ка, бежит кто-то, впервые принял участие в беседе рядовой Алейников из Перми.
Со стороны ближайшей казармы к ним вприпрыжку спешила невысокая фигурка в шинели и ушанке с кокардой. По мере ее приближения стало ясно, что это дневальный по дивизиону рядовой Гараев. Срок его службы подходил к концу в этом месяце, максимум в следующем. Но смуглый уроженец солнечного Азербайджана не производил впечатления матерого «дембеля». Судя по мешковато сидящей и кое-как выглаженной форме, шинели явно не по росту и засаленной шапке, скорее можно было решить, что солдатику еще греметь и греметь, как медному чайнику.
Настоящие «дембеля» и «деды» трогательно оберегали Гараева от неприятностей. Сам же он вел себя скромно, никак не подчеркивал свой высокий статус и лишь иногда, проходя мимо солдат младших призывов, бормотал: «Тихо, бойцы!»
Э-эй! заполошно крикнул Гараев, находясь от ремонтной бригады уже метрах в пяти или шести.
Прапорщик Голубь вздрогнул.
Ты чего?
Политзанятия идти! Капитан сказал срочно! выпалил дневальный.
Какие политзанятия? Они ведь завтра, удивленно сказал Алексей.
Э-эй, идти надо! Замполит зовет! аргументировал Гараев.
Ё твою мать, произнес Марышев, давя сапогом окурок.
Зачем так говоришь, да? Какой такой мать? забухтел было «дембель», который лбом доставал Марышеву до третьего сверху крючка шинели.
Тихо, бойцы! погасил потенциальный конфликт Голубь. Берем лопаты и дуем заниматься.
А забор? спросил просто так, чтобы спросить, и, если удастся, чуть потянуть время, Паршин.
У тебя еще много заборов будет, утешил его прапорщик.
Пока нестройной кучкой, закинув шанцевый инструмент на плечи, брели в казарму, Гараев тащился позади всех. Придерживая одной рукой штык-нож, чтобы тот не болтался на поясе и не ударял его по промежности, без пяти минут гражданский человек ныл себе под нос: «У-у, бойцы, совсем охели!».
Можно, товарищ капитан? по инерции брякнул Алексей, открывая дверь в ленинскую комнату.
Можно Машку за ляжку и козу на возу. А в армии говорят «разрешите», бросил в ответ капитан Мисюк, замполит дивизиона. Быстро заходим!
Четверка вынужденно опоздавших неуклюже расселась по свободным местам. Все, кто не был занят в нарядах и карауле, получали порцию политического воспитания для осознания важности своих задач. Мисюк умел организовать процесс, это признавали даже его недоброжелатели. Тетради у его подопечных всегда были в идеальном порядке, все цитаты из трудов основоположников марксизма, а также решений партийных форумов точно соответствовали первоисточникам. Ленинская