Легко ли, судите сами, преступнику уйти, скрыться, перехитрить, а другими словами противостоять такой силе? Когда-то, сразу после революции, работникам советской милиции, особенно в сельской местности, приходилось действовать в одиночку, а в их борьбе с бандами численный перевес был не всегда на стороне стражей закона. В историю Самарской милиции навеки вписано имя милиционера Василия Никитина из Пестравского района, бесстрашно встретившего смерть в 1921 году от бандитских пуль. В неравных схватках с преступниками гибли многие молодые парни-милиционеры, сотрудники угрозыска. Но те времена стали историей. Да и организованная преступность искоренена у нас в стране давным-давно.
Однако, насколько я знаю, вам самому тоже довелось в свое время участвовать в ликвидации бандитских групп. И было это вовсе не в послереволюционные годы, а значительно позже.
Верно. Во время Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы эта проблема борьба с бандитизмом опять встала перед нашей милицией. Бежавшие из мест заключения уголовники, бывшие бендеровцы и власовцы нередко организовывались в преступные группы. Помню, как в 1946 году мы, сотрудники отдела борьбы с бандитизмом, в течение нескольких суток преследовали вооруженную банду. Их десять, нас шестеро. Кругом кусты, бурелом, высокие травы. Ловить преступников в лесу ох и сложное дело. Рассыпались мы по тайге, прочесываем в ней свой участок, ну и естественно, что схваток один на один избежать было трудно. Продираясь сквозь заросли, я долго преследовал одного из бандитов. Наконец прострелил ему руку, а он под поваленную сосну залез. Вытащил я его, перевязал рану и повел... а куда не знаю, заблудился в тайге. Плутаем мы с ним, а уже темнеет. И вдруг вижу навстречу кто-то. Свои? Бандиты? Мой пленник, как заметил, рванулся от меня в кусты, я за ним. Сбил его с ног, поднялся с пистолетом в руке и вздохнул с облегчением: наши... Ни один оттуда от нас не ушел последних взяли, когда те стали речку переплывать.
Что ж, прямо-таки готовый сюжет для приключенческого рассказа «Двое в тайге». Все-таки ведь именно в единоборстве, хоть оно, как вы говорите, сейчас нетипично, проявляется наиболее ярко и привлекательно личность советского милиционера борца со злом, радетеля за справедливость.
Не спорю, ситуации, когда сыщик в одиночку сражается с преступником, безусловно для литераторов более выигрышны. Но... выигрышны лишь в смысле внешней занимательности, что ли. Пусть они, эти ситуации, чаще возникают в литературе, чем в жизни... Нет, не годится нам без крайней необходимости рисковать своими замечательными людьми, разменивать их голова на голову с преступниками. Мы стремимся в любом случае гарантировать себе полное превосходство сил. В зарубежных детективных романах на щит поднимается главным образом отважный сыщик-одиночка, все время балансирующий на грани смертельного риска. Да и наши советские авторы нередко старательно подставляют своих героев-милиционеров под удар, создавая положение, в какое попасть можно разве что по глупости или по неумению. В реальной жизни, в практике нашей работы возникают, конечно же, ситуации, когда сотруднику милиции приходится вступать порой и в неравную схватку с преступниками. Но такие эпизоды исключение из правила. В своей деятельности, повторяю, мы стремимся обеспечить стопроцентный успех, независимый от каких-либо случайностей. Милиция обязана быть сильнее. Всегда!
Однако ведь не во всех случаях решает чисто количественный
перевес. Не секрет, что опытный преступник долго и тщательно продумывает каждый свой шаг и уничтожает малейшие следы преступления. Разве не бывает, что оперативная группа, приехав на место преступления, не обнаруживает ну абсолютно ничего, что могло бы помочь хотя бы выбрать направление поиска?
Практически так не бывает. Преступник действует не в вакууме, а потому следы он оставляет всегда. Как правило, он и не подозревает об этом, хотя вроде бы и делает все, чтобы замести за собой эти следы. Зато наши криминалисты знают, где их искать. И след в их понимании это не только след ступни или, скажем, отпечаток пальца. Уликой, изобличающей преступника, может стать самая ничтожная, казалось бы, почти невидимая мелочь. Помню, как пришлось мне в свое время расследовать убийство девушки, совершенное в кукурузном поле, вдали от населенных мест. Казалось, не было никаких следов только отпечаток колес когда-то проехавшей грузовой автомашины с прицепом. Огромный объем работы пришлось проделать, пока не обнаружили на протекторе одного из грузовиков несколько прилипших зернышек овса. Но при чем тут вроде бы овес? А при том, что разыскиваемый нами автомобиль с прицепом, разворачивавшийся в кукурузном поле, заехал, ну совсем чуть-чуть, в полоску овса. Эксперты исследовали зерна и подтвердили, что на колесах тот самый сорт овса и именно в той самой стадии зрелости, в какой он был Bf момент преступления. Улика сыграла решающую роль: преступник сознался в убийстве.
Но что зерна... По нынешним временам такой след очевидность. Криминалистическая наука сегодня подвинулась так далеко, что неопровержимыми доказательствами вины или невиновности могут стать микроскопические частицы практически любого вещества. Сел преступник на старую скамейку и прибор обнаруживает на его брюках мельчайшие пылинки облупившейся краски. Соприкоснулся вплотную со своей жертвой и ворсинки свитера или шерстяной ткани перешли с одежды на одежду. Микропорошинки, въедающиеся в лицо стрелявшего, пыль с серванта, даже запах могут изобличить преступника. Как бы он ни берегся, каким бы хитрым и осторожным он ни был.