Приятного аппетита, Алеша, она протянула над столом руку и потрепала его по голове, герой. Ты хоть помнишь, что вчера мне наплел?
Если честно, то смутно. Алексей решил особо не стесняться ну что такого он мог наговорить? Вот то, что спали они порознь, это мучило его больше всего. Надо было выяснить, почему Лариса ему отказала в компании ведь он явно ее склонял, иначе просто быть не могло. Не нагрубил ли он ей вот это действительно было бы неудобно. Надеюсь, ничего страшного я не совершил?
В сравнении с тем, о чем ты рассказывал, конечно, ничего особенно страшного
А о чем таком я тебе рассказывал?
Ха, много интересного. О современной российской жизни ты вчера поведал. Скажи на трезвую голову, на сколько мне все, что ты наговорил, нужно поделить, чтобы получилось похоже на правду, на десять? На пять?
Ну, зная себя, успокоясь, Алексей расположился поудобнее, судя по всему, Лариса на него не сердилась, так что можно было не опускать глаз, зная себя в таких экстремальных ситуациях, как вчера, для меня, кстати, нехарактерных, подели на три, положим. Кстати, ты мне вкратце напомни, о чем там речь?
Вкратце речь шла о том, что ты, оказывается, первейший бандит в Питере и за тобой гоняются конкурирующие бандиты, их друзья и знакомые, а также КГБ, коммунисты, фашисты и Интерпол. А ты их время от времени отстреливаешь. Это вкратце. Ну как? Впечатляет?
Лариса, понимаешь, Алексей замялся, дело в том, что в моих словах есть доля истины Это на самом деле не очень приятный разговор, может, потом как-нибудь?
Конечно, конечно, давай потом, когда снова пивка треснешь как следует. Да не дуйся, не дуйся. Все нормально. Она стала убирать со стола.
Алексей подошел к окну. Улица, которую он видел внизу, была тихой, хотя и находилась в оживленной части Манхэттена. Дом, в котором жила Лариса, стоял на углу Бедфорд и Кристофер. Он помнил, что если пройти по Кристофер, что они вчера ночью и проделывали несколько раз, то упираешься в авеню Америкас и тотчас оказываешься в центре ползущих сплошным потоком автомобилей. Воздух там, на расстоянии всего нескольких кварталов от тихой Бедфорд-стрит, совершенно другой дымный, насыщенный сотнями запахов от жарящихся сосисок до, разумеется, выхлопных газов. А дальше, за Шестой, опять шли сравнительно тихие улицы. Вернее, шумные, но это был иной шум мягкий, плотный и уютный шарканье ног тысяч гуляющих, бродящих, бегущих, спешащих людей, день и ночь мигрирующих в лабиринтах Виллиджа богемного и дорогого района Манхэттена.
Он повернулся к Ларисе:
Слушай, ты меня извини Я тебя, вообще-то, не стесняю? А то
Ну, ты ведь не собираешься, я надеюсь, здесь жить неделю? Понимаешь, здесь ведь это не принято. А так ночуй, пожалуйста, сегодня, завтра. Мне всегда интересно со свежим человеком из России пообщаться. Тем более что я в Питере, можно сказать, и не была ни разу. Только в детстве с родителями, это не в счет.
Спасибо, Лариса. Я же должен дальше ехать, так что у тебя не задержусь. Кстати, как тут с автобусами? Нет проблем?
Никаких. Вместе, когда соберешься ехать, пойдем на Сорок вторую, на автовокзал, купишь билет, сядешь и поедешь. Никаких проблем, повторила она, разглядывая компакт-диски, которые вчера передал Алексей. Так-так, что тут Кеша намудрил
Кстати, Лариса, а Кеша сегодня утром что, заходил сюда? Или мне это тоже приснилось?
Заходил, заходил. Сумку вот оставил на хранение. Какие-то дела у него в центре, ни свет ни заря прискакал и сразу уехал. Она пнула ногой большую спортивную сумку, валяющуюся под столом. Мало у меня своего барахла
Телефон, стоявший на столе перед Ларисой, жалобно запел. Она подняла трубку и быстро бросила Алексею:
О! Легок на помине. Потом переключилась на беседу с Кешей: Да, да. Конечно, в порядке. А что может быть не в порядке? Сидеть дома? Слушай, Кеша, ты меня в свои дела не вписывай, пожалуйста. Надо будет уйду Это твои проблемы, я тебя не просила сюда заходить. Сейчас? Ну, в течение часа приезжай, потом мы с твоим другом гулять пойдем. Меня не волнует, успеешь ты или нет. Все, целую. Она отключилась от чего-то просящего у нее Кеши. Вот болван, Лариса улыбнулась Алексею, как был мелким спекулянтом, так и остался. Все в каких-то бегах, какие-то аферы мелкие бесконечные. Теперь вот кричит, что ему срочно эта сумка нужна, что он за ней сейчас приедет.
Ну а в чем проблема, мы ведь вроде никуда не торопимся?
Мы? Лариса внимательно посмотрела на Алексея. Ты наш ночной разговор не помнишь, конечно?
Это какой?
Последний, после чего ты отключился. Ну я позже напомню. Кеша-то такой тип скажет сейчас приеду, а появится завтра. Ну, на худой конец, к вечеру. Так что ждать его особенно смысла не имеет. Час не больше
Сергей Львович любил этот маленький итальянский ресторанчик на Седьмой авеню, угол Двадцатой улицы. Место оживленное, на тротуарах в любое время суток толпа, а внутри уютно, как-то все по-домашнему, и его любимые с детства жареные поросята нигде в Нью-Йорке он таких сочных розовеньких поросяток не встречал, ни в одном заведении.
Разумеется, кушал здесь Сергей Львович, как и везде, в сопровождении личной охраны. Но только в этом месте он забывал о телохранителях и даже иногда о делах, наслаждался простыми сытными кушаньями, забывал даже, что он в Америке, что-то то ли в общем убранстве ресторана, то ли в жирной пище, столь нелюбимой, если верить телепередачам, американцами, то ли в вежливой простоте обращения официантов было от ресторанов питерских начала шестидесятых годов. Более поздних он уже на родине не застал. «Хе-хе, посмеивался он и про себя, и в ответ на шутки близких, знавших о его пристрастии к этому, не по рангу, в общем-то, для него заведению. Тяга к плебсу просыпается. У всех у нас, русских, такая вот ностальгия. Не по березкам-гармошкам, а по пирожковым вонючим, килечке в томате, по огурчикам солененьким, по мяску, жаренному на сале»