Всем, кроме меня, это прозвище казалось очень милым. Для меня же это был вызов, соль на рану, напоминание о том, что все, кроме родных, предпочитали мне ее за легкий, солнечный характер. Но застарелая обида вскоре уступает место надежде. Я нашла то, чего не нашел никто другой. Анжела оставила это послание мне. Еще немного полюбовавшись рисунком, кладу бумажку во внутренний карман сумки.
Солнце опускается за крыши домов, отбрасывая мрачную тень на толпы людей, разбредающихся по барам и ресторанам. С содроганием вспоминаю об утренних событиях. Труп. Седан.
Засовываю в сумку электрошокер и выхожу из квартиры. Кто-то из соседей воскуряет индийские благовония. Подойдя к лестнице, бросаю взгляд наверх. Жан-Люк и не появлялся после нашего скандального утреннего расставания. Возможно, и к лучшему кому понравится, когда ставят под угрозу твою дипломатическую карьеру. Если он дома, то, конечно же, слышит меня, но признаков жизни не подает.
Когда я прохожу мимо двери с надписью «Консьерж», шлепая сандалиями по кафельному полу, она со скрипом приоткрывается, и в проеме появляется копна черных с проседью волос. Мадам Чан.
Она манит меня рукой: «Venez» .
Я в замешательстве оглядываюсь, и она закатывает большие карие глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, и добавляет:
Allez. Давай.
Она шире открывает дверь, и в голове звенит сигнал тревоги, напоминая, что нельзя доверять незнакомцам. Даже таким крохотным, как моя китайская бабушка. Она приглашает войти таким трогательно знакомым жестом, что я сдаюсь. Передняя комната квартиры одновременно гостиная и кухня. Она тянет «А-и-и-я» и бормочет что-то на кантонском диалекте. Любимое восклицание матери. Сразу чувствую себя как дома. Мадам Чан показывает на тарелку с миндальным печеньем и чайник с чаем. Все уже готово к скромному чаепитию, словно она давно поджидала меня. Она садится в кресло и указывает на диванчик: «Ла!» Интересно, это по-китайски или по-французски?
Мне очень жаль, что твоя сестра пропала. Она была такой светлой, солнечной.
Безупречный английский. Она откидывает с лица прядь черных волос. Интересно, на скольких языках она говорит? Или парижане все полиглоты?
Спасибо, отвечаю я. Кстати, меня зовут Шейна.
Она протягивает миниатюрную руку и трясет мою.
Луиза Чан. Если нужна какая-то помощь, например, с бумагами, дай знать.
На левой руке блестит кольцо, напоминающее одно из моих колечек, только сомневаюсь, что оно стоит всего двадцать долларов.
Благодарю вас. Вы с Анжелой дружили?
Можно сказать, что да. Иногда говорили с ней о работе. Она изучала катакомбы, очень интересная тема.
Почему же?
Это такая неоднозначная страница истории Парижа. Теперь они, конечно, превратились в туристическую достопримечательность. Ну, или в биржу торговли людьми. В зависимости от того, с какой стороны к этой теме подойти.
Торговля людьми в «городе влюбленных»! Париж снова дает мне отрезвляющую пощечину.
Я перевожу разговор на другую тему:
Этот дом принадлежит вам, мадам?
Она наливает мне чашку чая.
Чан. Зови меня Чан. Теперь да. После смерти мужа. Она показывает на фотографию в рамке, где она, в красном платье ципао, стоит рядом с щеголеватым молодым мужчиной с усами, едва доставая головой до его плеча. Глядя на нее, можно подумать, что снимок сделан лет десять назад, но он так выцвел и пожелтел, что, скорее всего, это восьмидесятые.
Максим де ла Шапель был хорошим бизнесменом, бери печенье, ешь, ешь! Вспоминаю его каждый день. Это он подражает Сержу Генс-буру задумчивый взгляд, коньяк и сигареты.
Я смотрела какой-то фильм про него.
Чан наклоняется вперед и обхватывает руками колени.
О да. Серж здесь звезда номер один, до сих пор. Остальной мир оказался не готов к его взглядам помнишь этот скандальный дуэт с дочерью? но только не Франция. Его песни эпатировали, но они расширяли сексуальные права женщин. Она вздыхает, и плечи ее опускаются. Максим его просто обожал.
Согласно киваю, набив рот печеньем. Только сейчас поняла, что голодна.
Это, должно быть, тяжело потерять мужа.
Да. Невыносимо тяжело. Какое-то время. Как будто Тяжелая потеря.
Она поправляет очки и сильнее укутывается в вязаную шаль.
Иногда трудно управляться с недвижимостью, которую он мне оставил. А еще хуже, что все думают, будто мы не были женаты, потому что я не меняла фамилию. Сплошная бюрократия и головная боль.
С одной стороны, немного странно: зачем она мне все это рассказывает, тем более мне нужно идти. С другой хочется так и сидеть тут весь день. Ярко-красный китайский лунный календарь висит рядом с полкой, уставленной французскими кулинарными книгами. Ниже лежит армейский рюкзак, в котором мадам Чан копалась во время нашей первой встречи, из-под клапана торчат абордажный крюк и вязальные спицы.
А почему вы не взяли фамилию мужа? Это ведь сильно облегчило бы жизнь. Сейчас многие не меняют фамилии, но ведь в ваше время было принято по-другому.
Я отпиваю из чашки, расписанной золотыми цветами, наслаждаясь горячим питьем.
Чай с хризантемой, любимый с детства напиток на семейных праздниках. Тепло разливается по всему телу. Здесь, в уютном мирке, отгороженном от царящего снаружи хаоса, можно наконец отогреться душой.