Несколько дней Лёшка пытался чем-то себя занять в отчем доме, но у него всё «валилось из рук». Да и работы толком не было: натаскать корм скотине, остатки дров переколоть, что отчим по лету откидывал, когда расколоть не мог
Лёшка разузнал про Катерину: муж её сам бросил. Она «гуляла» от него не в первый раз уже и хоть он и ни разу не заставал её «с поличным», все всё знали об этом. Знал и он. Они переехали специально из их области подальше от прошлого, но, как известно, свинья везде грязь найдёт, нашла эту «грязь» Катя и на новом месте ею на этот раз стал Лёшка.
Муж выгнал её через полгода, как Лёшка в армию ушёл, Катя перебралась в Ребриху и теперь преподавала в райцентре, в школе, и вроде бы как уже на новом месте была не одна. «Ну и Бог с ней», подумал Лёшка и на выходных решил съездить на дискотеку в районный Дом культуры, развеяться да девчонок поглазеть. «Переночую у брата отчима на крайняк, думал он. Нету сил уже дома в потолок плевать». В пятницу вечером Лёшка отправился в Центр ехать до него было всего 30 километров.
***
Едва он переступил порог заведения, как на него «навалилась» безумно громкая музыка и толпа малолеток, нёсшая своего приятеля блевать на улицу, хотя вся грудь у того уже была заблёвана. Увидя бойца при полном параде, только без медалей и погон, малолетки расступились, и Лёшка вошёл внутрь. Стояла громовень чисто в деревенском стиле, когда двухметровые колонки так «качают» басы, что окна дребезжат даже через дорогу. Этот дискач по громкости рядом не стоял с «цивильной» «Соней», но здесь было своё дерьмо родное.
Лёшка, не сдавая в гардероб бушлат, прошёл в середину зала, на танцпол и огляделся в поиске знакомых лиц и свободных столиков.
Так получилось, что он даже не сразу узнал её, «пройдя» дважды взглядом по кабинкам, тянущимся вдоль окон И вдруг, на третьем круге, вот же Она: сидит у окна, за самым первым столом, единственным, находящемся в самом тёмном углу, пьяная и развратная в окружении каких-то нацистов со свастикой на рукавах, в берцах и военных куртках без воротников. Стол заставлен стеклянными кружками изпод пива и рюмками из-под водки. В тот момент, когда она его тоже увидела, к ней лез обниматься какой-то лысый чёрт и она поощряла его в его сопливых порывах.
Он хорошо смог разглядеть её широко раскрытые глаза даже в полутьме в них читался испуг! Она оцепенела и застыла, как ледышка. Да, это было чудовищно дико, но у неё к нему не осталось ничего, кроме страха, холодного, не человеческого страха. Почему??? Лёшка затруднялся ответить на этот вопрос, потому что у него не укладывалось в голове, как такая змея может бояться. И чего? Чего она может бояться? Смерти?.. Смерти! Дааа! Эта паскудная тварь боится смерти и несущего Её Лёшка понял, что она просто животное. Животное с инстинктами звериными и больше ничего нет там, внутри неё Но он не собирался убивать её, что за бред?! Чего она может бояться ещё? Чего же?.. БОЛИ. Физической боли. Элементарно! Эта «дичь» выла бы и от занозы в пальце, а сама «жрёт» живых людей, поедает их души, самое святое, что есть там, в душе свет, рождающий дружбу, влюблённость и любовь. А затем любовь к ребёнку и к детям их детей Всё выедает и выжигает до костей тоской, оставляя после себя голое поле разбитых надежд.
«Ну бойся же, сука. Я сыграю на пять с плюсом твой самый страшный кошмар», подумал Лёшка.
Музыка внезапно умолкла и стало слышно, как шелестят голоса людей. На небольшую сцену поднялась какая-то рок-группа и тут же заиграла свой чумовой тяжёлый рок, а Лёшка медленно, но верно, приближался к столику нацистов. Тот, по-видимому, самый главный из них, что лез к Ней обниматься и целоваться, заметил, несмотря на опьянение, резкую перемену в подруге она вся сжалась и перестала что-то видеть вокруг себя. Её взгляд был направлен в сторону направляющегося на них молодого человека в армейской форме.
Когда Лёшка подошёл к столику, Катя успела немного оправится от первого шока, а лицо принять своё коронное выражение «безразличие».
Лёшка окинул взглядом всех, сидящих за столом: трое довольно больших парней и ещё одна девчонка помимо этой Он спокойно протянул руку, взял пивную кружку и выпил всё, что там было больше половины. Затем харкнул на стол и ударил главаря по голове этой же стеклянной кружкой: кружка не рассыпалась после этого вопреки Лёшкиным ожиданиям, и Лёшка, держа её всё так же, за ручку, нанёс размашистый боковой удар куда-то в нижнюю часть лица парню, что сидел справа и с краю он выпал из-за стола
и упал лицом вниз, больше не поднимаясь. Лёшка сразу же снова принялся за главаря, которого он, он знал, что только оглушил, а не вырубил. Лёха замахивался так широко, как только позволял ему его бушлат, «крестя» лысого здоровяка сверху кружкой по голове что было мочи, и тот даже не мог собраться с силами, чтобы подняться на ноги так быстро это происходило с ним, а чёрные провалы в памяти с каждой «вспышкой»-ударом учащались. Кожа на лбу, темени и затылке треснула, и кровь начала заливать ему глаза.
На третьем ударе кружка всё-таки разлетелась на мелкие осколки, а Лёшка про себя воспевал хвалу советскому ГОСТу главарь потерял сознание.