Первым на помощь Вадиму подоспел Алексей. Производивший впечатление щуплого ботаника, он быстро развеял его о себе: крикнув не своим голосом для привлечения внимания и, заставив тем самым обернуться того самого Эльбруса, который был здоровее всех, Лёха, подтянувшись за верхние лежачие места, в прыжке, ногой воткнул ему мощный удар в челюсть. Эльбруса не зря назвали в честь горы он отшатнулся, но не упал. В следующее мгновение Лёха проделал тот же трюк, но на этот раз ударил в нос, чтобы Эльбрус перестал дышать сломанным носом и начал задыхаться и захлебываться собственной кровью, раз уж челюсть оказалась каменной. Это сработало: Эльбрус начал пятиться назад, сделал лишь только шаг и наступил на кого-то на полу, не удержался и всем своим двухметровым и сто двадцатикилограммовым телом упал на своих друзей, которые завалили Вадима на пол и теперь били его кто чем: кто руками, кто ногами
Следом за Лёхой подскочили Даня, Илья и Костя и они вчетвером начали жестоко избивать «чурок» теперь самый большой Эльбрус валялся на полу, а Вадим, высвобожденный «из плена», душил какого-то Алана.
Отставить!!! чёткий и громкий голос командира заставил всех моментально прийти в себя даже мертвецки пьяные ВВшники, теперь очнулись и готовы были помочь своим товарищам. Я сказал «отставить», бляять!!! старлей стоял в майке и штанах с тапочками на босу ногу.
Он ворвался в толпу и очень быстро и профессионально отделил своих бойцов от чужих, встав между ними. Теперь уже и «чурки» поднялись и стояли с видом уже не таких крутых пацанов.
Они первые начали залупаться, командир сказал кто-то из них.
Кто главный? металлическим голосом произнес старший лейтенант.
Мы дембеля С Читы едем домой, в Дагестан, с пересадкой в Москве.
Ясно, отрезал старлей и повернулся к своим бойцам. По шконкам, живо!
Ребята поплелись в начало вагона к своим местам. У Вадима был разбит нос и порвана кофта, но в целом
полагая, что с таким командиром не пропадёшь.
Когда «полкан» закончил свою политпросветительную агитационновдохновляющую речь, бойцов повели в солдатскую баню.
Этого полковника из отдела кадров он увидит вновь только через два года, ровно на одну минуту, когда тот вручит ему билеты до дома, а все его слова не будут всю службу иметь никакого значения и окажутся фарсом.
***
Баня оказалось ледяной. А вода только крутой кипяток, как в чайнике. Холодной не было.
Помывшись с горем пополам, призывники были отведены в каптерку и переодеты, а то, в чём они приехали, так и осталось огромной кучей валяться на полу в предбаннике.
В столовую строем их вёл капитан, худой и невысокий, он постоянно шутил и говорил, что: «если что-то началось, значит, оно закончится! Вечного же ничего не бывает Поэтому, не стоит волноваться». Вряд ли кто-то тогда понимал смысл его слов, такие умозаключения чужды восемнадцати годам.
Вновь прибывшие бойцы поднимались по крыльцу в столовую, когда услышали вопли и матерки. Войдя внутрь, все остановились как вкопанные: по обеденному залу метался человек эльбрусовской комплекции с длинной лавкой в руках, готовый ею прибить любого. Повара на кухне, словно напуганные куры, стояли на подоконниках, солдаты, у которых был прием пищи, тоже рассосались по углам и подоконникам и лишь один стол, стоящий отдельно от всех, в углу, продолжал есть да еще и покрикивали с него этому здоровяку да подбадривали, подсказывая кому в первую очередь этой лавкой надо бы «отвесить» это были «старики».
Через считанные минуты, которые, вероятно, всем и каждому в этом аду показались вечностью, в столовую залетел майор со значком дежурного в сопровождении отделения из комендантской роты. «Комендачи» были вооружены автоматами и спецсредствами, которые применяются милицией для устранения беспорядков. Несколько секунд спустя под прицелами автоматов и пистолета дежурного, верзила лежал мордой в пол и у него за спиной застёгивались наручники. Потом его увели
Но это первое впечатление об армии оказалось неизгладимым. В первый день срочной службы такое было «не развидеть».
«Молодые» поели. И никто ничего не сказал ни до, ни после. Каждый думал о своём.
***
Вечером, перед отбоем, вновь прибывшие стояли в одну шеренгу на «взлётке» в расположении роты. Их было 30 человек. Илья, Костя, Серёга, Данил, Вадим и Лёха держались вместе.
Двое старослужащих сержантов стояли перед шеренгой и учили «премудростям службы»: сначала словесно, потом дошло и до «прокачки»: о отжались раз триста, присели тысячу Если шла «волна» по шеренге, то есть кто-то не «вывозил» приседания, этот присед всей шеренги не защитывался. Если кто-то отказывался, того жестоко «пробивали» кулаком в грудь или с ноги, но сил не жалели. Судя по тому, как били эти «деды», друзья поняли, что оба они занимались какими-то видами единоборств:
первый был похож на башкира, не особо раскаченный, невысокого роста, но зато прыгал, как бабочка, и здорово махал ногами, второй был шире в плечах, славянского типа, хорошо долбил кулаками. Был с ними ещё и третий, но тот ни к кому не лез, а только сидел и курил на табуретке. «Башкир», пока пацаны отжимались, помочился на кого-то, до кого смог достать струей.