не воры и не «крутые», они дети земли русской её надежда и опора, и защита. За что же им выпала такая доля, Господи? «Это мы согрешили, Отцы, понял сам себя старик, за наши грехи платят Дети»
Валера смотрел на них И хотел запомнить их лица лица «демократии и свободы», лица новой России, детей лица.
После двух бутылочек «беленькой», Данила вспомнил, что у его дорогого друга в комнате есть проводной телефон и попросился позвонить. Валера, конечно же, разрешил и Данил сел набирать номер Татьяны. «Может, приехала уже?», подумал он и стал слушать вызов. И когда он уже собрался класть трубку, из далекой дали выплыл её голос, в том момент такой теплый и чудесный, что Данила решил, что это её голос тогда он услышал, на поляне
Алло, пропела Татьяна. Бюро проката торпедных катеров слушает.
Глава XI.
К десяти вечера друзья уехали, Валера уполз спать к себе, а к Даниле пришла в гости Татьяна, пришла с домашними замороженными пельменями и с домашним «хренодёром». Данила был рад именно пища была ему и нужна.
Они наварили пельменей, поели, выпили и настало время, когда совершенно никуда не хотелось идти перевалило за полночь. Данила и Татьяна сидели на диване он обнимал её одной рукой, а её голова лежала у него на груди. Данила смотрел на горящий свет лампы и временами проваливался в небытие И выплывал из него снова. Он думал, что Татьяна уснула и хотел уложить её, а уже потом расправить диван, чтобы тоже лечь, но вдруг он почувствовал её губы на своей шее Они нежно и неторопливо ползли вверх, по щеке. Татьяна приподнялась на локте и поцеловала Данилу в губы.
Он никак не мог понять свои чувства. Он совершенно не хотел её, её поцелуи, очень нежные и страстные, не возбуждали его, а наоборот хотелось её откинуть от себя, ноему было не удобно. Он не хотел оскорблять её, как женщину, и терпел. И даже отвечал взаимностью.
Она взобралась на него, сняла футболку и показались два её «высших образования» это был если не шестой размер, то уж точно пятый. Татьяна просунула руку ему между ног, но там было «глухо».
Даниле захотелось её ударить за то, что она такая тупая: «неужели не понятно, что я не хочу? подумал он. И, возможно, не хочу именно её?»
Но он этого ничего не сделал, а сказал нарочито сонным голосом:
Чего-то я перепил сегодня, Тань
Она не ответила ни слова, но и не отвязалась от него: вместо этого она опустилась на колени перед ним, расстегнула ширинку и заглотила всё, что там было, вместе с яйцами
После такого не встал бы только у мёртвого через пару минут Данила был в «полной боевой» и также, не давая ей встать, либо сменить позу, трахал её сзади, уткнув головой в диван.
Это происходило без презерватива, он успел вытащить из неё свой член и кончить ей в рот она была не против Он никогда особо не задумывался, к чему может привести секс без презерватива, потому что всегда этот вид предохранения рассматривал как защиту от всякого рода заболеваний, передающихся половым путём. Ребёнок же для него казался чем-то из того вида проблем, решение которых
принимает на себя женщина. Естественно, в идеале, за «круглым столом» с мужчиной, но если она хочет, а он нет, то пусть рожает «для себя»
Пока она ходила сплевывать и полоскать рот, Данила расправил диван, и они завалились спать. Данила не помнил, когда он спал в последний раз так хорошо за всю ночь он не увидел ни одного сна
***
Через неделю Таня предложила ему переехать к ней, и Данила согласился.
После командировки в Рубцовск, он попросил два дня отгулов, чтобы съездить к матери и познакомить её с Татьяной поближе, а заодно и стиралку увезти. Надо ли говорить, что мама была просто счастлива от того, что ребята вместе Посылку с деньгами он тоже отправил по назначению.
Татьяна никогда от него ничего не требовала и не просила ничего, хотя и видела, как он одевается, и какая пачка денег всегда находится в его кошельке. Но и он не ждал, когда она что-то попросит он баловал её. Игрушками, цветами, нарядами, украшениями, едой. Она любила поесть, и сама вкусно готовила, но ведь всякие Макдональдсы и Кавказские кухни никто не отменял
Они жили в пятиэтажной панельной хрущевке на пятом этаже в двухкомнатной квартире за символическую плату коммунальные платежи. Бабушка, с которой Татьяна жила, была ей близкой родственницей, и она переехала к своей дочери двоюродной сестре Татьяны. Так Данила оказался в «своей» «двушке». И пусть это была иллюзия считать её своей но жизнь тем не менее налаживалась: они жили в квартире, в которой был свой туалет и своя ванна, там не было полчищ тараканов и плиту не надо было раскалять до красна, чтобы та тысяча рыжих существ, что жила в ней, выползла бы наружу, и ты мог приготовить что-то в духовке.
И были деньги. Они купили себе беспроводной телефон: с трубкой можно было ходить по всей квартире и связь была Это было настоящее чудо. А Татьяна могла спокойно ходить в институт и учиться и не было больше нужды растягивать последнюю копейку до материной пенсии.
Данила уходил и мог не появляться два дня, неделю, но затем обязательно приходил и всё было как прежде даже секс наладился. По крайней мере, на первые полгода