У почтенного критика были все основания полагать, что и «Орфей в аду» очередная пародия, несколько более громоздкая. Было ясно, в кого метила пародия: в 1762 году великий композитор Христофор Виллибальд Глюк написал знаменитую оперу «Орфей и Евридика». Конечно, высмеивать Глюка не следовало бы, но Глюк немец, французское сердце Жанена мирится с дерзостью театра.
Представим себе (и в истории допустимы вольности), что сосед Жанена по креслам в партере знаком с журналистом и почтительно обращается к нему перед началом спектакля:
Ваше мнение об этой пьесе, господин Жанен.
Мнения еще нет, величественно улыбается Жанен, не был на премьере.
Я был, сообщает сосед, и, признаюсь, ничего не понял. Никто не понял. Решил посмотреть еще раз.
Сейчас поймем, говорит Жанен, указывая на невысокого худого человека с баками, в пенсне, пробирающегося к дирижерскому пульту. Автор пожаловал.
В небольшом зрительном зале прозвучали умеренные рукоплескания. Жак Оффенбах повернулся к аудитории
шутливо воспринятое древнее сказание. Жанр этот процветал и в Греции и, позднее, во многих странах: «Энеида наизнанку», «Осада Трои» и много-много других поэм, пьес, опер. В 1852 году в Париже была показана маленькая комическая опера Виктора Массе, шутливо рассказывающая известную историю Пигмалиона и Галатеи. За столетие до оперетты Оффенбаха в Германии и Франции уже исполнялись пародийные интерпретации мифа об Орфее и его жене.
Но вновь поднимается занавес, идет вторая картина. Это уже не окрестности Фив, а обитель богов, гора Олимп, так сказать, небеса. Здесь небожители должны пребывать в состоянии неизменного блаженства. Но ничего подобного не видят зрители. Богам Олимпа невероятно скучно. Они одурели от нектара и амброзии, от своего олимпийского величия. Они жаждут веселья, приключений. Они обвиняют своего повелителя Юпитера (Зевса) в том, что он держит их взаперти в то время, как сам весьма часто развлекается с земными красавицами. Боги и богини под предводительством воинственной Дианы исполняют куплеты о «метаморфозах» своего владыки.
Собственно, с исполнения этих куплетов и начинается мировая оперетта. Конечно, мелодика их обусловлена превосходной комической музыкой творцов итальянской и французской оперы Чимарозы, Доницетти, Обера и Адана, в сущности, это не более, чем разудалый хор, близкий к народной мелодии, но в то же время это нечто новое. Словно другой век, другая стихия ворвались на сцену, стихия парижских бульваров и увеселительных садов. Лихорадочное, почти бесшабашное высмеивание всего того, что пребывает в важной позе. Это уже не Обер или Адан. Это Оффенбах.
Величественному царю богов весьма не по сердцу охальные куплеты синклита, тем более что их слышит ревнивая жена Юпитера, Юнона. К счастью для владыки, бог Меркурий сообщает, что с земли прибыла делегация граждан во главе с Орфеем, она просит аудиенции. Допущенный в чертоги Орфей жалуется Юпитеру на то, что Плутон похитил у него жену, Евридику. Орфей просит вернуть ее под супружеский кров. Юпитер обещает помочь, удаляет всех и вызывает Плутона. Сцена попросту уморительная. Плутон категорически отвергает обвинения. Никакой Евридики он не похищал и знать не знает, важнее всего на свете для него высокая нравственность. Юпитер на то и владыка Олимпа, чтобы прекрасно понимать всю лживость заверений своего собрата-бога, но делает вид, что поверил, и отпускает Плутона.
Оставшись в одиночестве, Юпитер обдумывает план, как бы повидать эту самую Евридику. И здесь г-н Жанен просто не верит своим ушам на сцену вновь вторгаются недовольные Юпитером боги. Теперь это не игривая перебранка, а форменное восстание. И как бы подтверждая это, в оркестре звучит «Марсельеза».
Чтобы понять всю неслыханную дерзость театра, надо вспомнить историю гимна. Написанная в ночь с 25 на 26 апреля 1792 года вдохновенным молодым офицером Руже де Лилем «Рейнская песня» стала символом революции. Она прошла с солдатами Конвента, с армиями Наполеона через всю Европу, стала как бы квинтэссенцией нового общества. Запрещенная при Бурбонах, она возникала вновь и вновь с каждым народным восстанием, ведя людей в бой, подобно прославленной девушке во фригийском колпаке на полотне Делакруа. При Наполеоне III «Марсельеза» оказалась в трудном положении: запрещать ее было невозможно Бонапарт был сыном революции, но и утверждать ее было трудно. Сошлись на том, что гнев песни обрушивался на иноземных тиранов. Но боги Олимпа восставали против своего монарха!
Немудрено, что первые зрители «Орфея в аду» были сбиты с толку: все более непонятным становился самый жанр спектакля. Но вот его смотрит прекрасно все понимающий г-н Жюль-Габриэль Жанен. Нет, перед ним не пастораль, не шутливая пародия, это это Тут мысли г-на Жанена смешались, ибо в оркестре возник необыкновенный шум: Юпитер, усмиряя взбунтовавшихся Диану, Венеру, Марса и других, пускает в ход свои пресловутые «громы». Однако, понимая необходимость дипломатии, он одновременно обещает богам пойти на уступки: все они отправятся в подземное царство, где Плутон должен устроить для них карнавал. Обещание веселья мигом прекращает мятеж, боги в восторге от предстоящего «круиза». (Не забудем, что в памяти парижан еще были живы увеселения Первой Всемирной выставки в Париже 1855 года, привлекшие огромное количество туристов.)