Уже шарился там мой Рожа.
Еще миг и выровнялся, протянув вперед в одной руке какую-то куртку, а в другой какое-то покрывало. Взгляд на меня:
Фуфайку или ряднину? озорная улыбка с нотками наигранной нелепости.
Ряднину.
Лови, резво замахнулся, отчего тотчас испуганно отдернулась я.
Да я шучу, гогочет. Шорох поднимается уже. Не такой уж я ловкач, чтоб докинуть.
Живо к краю. Пытаюсь удержать силой стремянку, не давая ей танцевать на балке.
Еще движение и обмер возле меня. Лицом к лицу.
Ласковый взгляд, теплая ухмылка:
Че, не пустишь?
Пущу, едва слышно. Мигом отползаю в сторону, пряча за ресницами очи. Чувствую, как жар уже заливает щеки.
Забросил полотно. Рывок и выбрался наверх.
Сгорбившись (спасибо «высокой» крыше») принялся расстилать живо подползла в желании помочь.
Общие усердия и плюхнулся сверху Рогожин. Взор на меня, все еще сидящую, поджав под себя ноги, и в волнении изучающая происходящее.
Ну?! протянул ко мне руки. Идешь? Или я один тут мерзнуть буду.
Благодарная, смущенная улыбка и еще рачительнее пряча глаза, подползла к нему.
Разлеглась рядом. Его веление и умостилась на его груди. Жадно обнял.
А теперь спать, непонятной едкой иронией и прокашлялся. Шумный вздох и повелительно прикрыл очи (пытливый бросила на него взгляд).
Подчиняюсь. Зажмурила веки.
И снова мгновения дабы улеглось волнение от событий (суть которых я, по-моему, до сих пор не осознала), и отдалась тугим, не менее пугающим (нежели всё доселе творящееся), давящим мыслям и ощущениям.
Родное сердцебиение мелодию которого я уже за сегодня выучила наизусть, и которую бы слушала и слушала всю жизнь. Запах который бы вдыхала всегда. Тепло в котором бы тонула и тонула.
Но всё это призрачное. Запретное. Данное напрокат. «Демо-версия». Которой Он позволяет мне насыщаться, пока сам того хочет. Пока мир позволяет, не роняя на нас ни осуждение, ни зависть, ни злость.
Опять я Его украдкой.
А Он мой, вопреки всем запретам и доводам рассудка.
Притиснулась к нему сильнее тотчас отозвался движением: сжал крепче.
Сумасшествие.
Ну почему? Почему Он себе, мне всё это позволяет? Но через миг снова ставит на место, возводя между нами стены. Почему на большее не решается?
ФЕДЯ, ПОЧЕМУ?!
Что за игра, издевательство какое-то? Нерешительность?
Весь мир готов и можешь поставить на колени, вот только собственную судьбу в узду взять не хочешь, в жизни своей разобраться и на грамм не стремишься.
А я? Чего хочу я?
Знаю. Уже, наверно, все знают. Один ты молчишь.
Глупо всё как-то. И жутко.
Но забери эти мгновения и того будет хуже.
Нет, будет ужасно. Невыносимо.
Пусть хоть так, украдкой. Чужой но иногда мой.
Хоть так в мои легкие будет попадать «воздух».
Но как долго? Как долго ты себе это будешь позволять?
Пока Инна не прознает? Не запретит? Или пока сам не насытишься?
А что мне делать потом? Как МНЕ потом быть? Жить?
Существовать как?
Федя
Никто не сможет (да и не хочу!) заменить тебя.
Ни Золотарев, ни Шмелев. Никто.
Да и другие придут в мою жизнь. Смогут быть хоть немного похожи на тебя? Вызывать те же ощущения, чувства? Надежду? Жажду? Мечту?
А если опять будет обман? Игра?
Ты пользуешься но не скрываешь, заодно и меня делая счастливой.
А если такие как Глеб придут? Без спроса возьмут?
Или такие, как Ваня, которые уедут на следующий день, не попрощавшись?
Или я ничего более не заслуживаю?
Не достойна?
Федь, несмело.
Вздрогнул:
А?
Отстраняюсь поддается. Взор в лицо, но тотчас не выдерживаю смущения, отворачиваюсь, а затем и вовсе вновь улеглась, уткнулась ему в грудь.
Что, Вань? тихо, голос просел от тревоги.
Можно тебя о чем-то попросить? шепчу, будто лезвия глотая.
О чем? движение вынуждает меня приподняться. Взгляд в лицо, но прячу очи, окончательно сгорая от стыда.
И снова заливаюсь жаром неловкости прижимаюсь к нему.
Страшно. До безумия страшно, но осмеливаюсь. Разрывными залпами:
Федь пожалуйста
Что, Ванюш? едва слышно, обжигая дыханием мне кожу. Гладит, проводит рукой по волосам, еще сильнее прижимая к себе.
Дрожу. Мурашки по телу. Задыхаюсь от его всего: запаха, тепла, что, казалось, уже проникли в меня, в каждую мою клетку. И даже сердца наши отныне стучат в один такт.
Федь отчаянно, рубая все преграды, еще сильнее жмурясь от страха, ты можешь быть моим первым?
Окоченел. Сжались, затвердели все мышцы в его теле. Не дышит.
Жуткие, палящие, слишком долгие мгновения дабы быть просто шоком.
Ответ. Это было решение. Его решение, которое он уже принял, но еще не в силах озвучить.
Дернулась в ужасе, в позоре я, желая отстраниться, убежать от него, но тотчас расселся, ухватил, сжал, привлек к себе обратно невольно забралась к нему на колени. Лицом к лицу. Щека к щеке. Соприкасаемся но на нечто большее никто не решается.
И вдруг звук, будто свист выстрела:
Зая, хорошая моя ласкает меня его дыхание. Ты же знаешь разрезая мне сердце. Я не могу
Пожалуйста, силой впиваюсь пальцами в его плечи. Еще стремительнее текут слезы. Притискиваюсь сильнее. Губы к губам. Без обязательств. Горьким шепотом: Я не хочу, чтоб мной гадко воспользовались, обманули, или еще чего. Я не хочу кого-то другого запомнить. Федь Не хочу, чтобы это был кто-то иной.