Ко мне возвращается воспоминание о зале Совета. Кое-что из того, что сказал Азаи ему пришлось убить мать одного из своих детей, а затем наказать ребенка. Руэн был тем ребенком. Этот шрам остался от его отца? Мои губы кривятся, даже когда холодная, мертвая тварь в моей груди прокачивает кровь по всему телу. Мне больно за него.
У меня был мой отец совсем недолго. Мгновение ока в жизни Бога или атлантийца но я знала каждое мгновение того времени, что мы провели вместе, что он умрет прежде, чем нанесет мне такой же удар, какой Руэну нанес его же отец. Закрывая глаза от этой мысли, я откидываюсь на подушки и простыни, не осознавая, насколько напряженной я была.
Я устала, говорю я, прохрипев слова, чтобы прервать тираду Мейрин.
Ну конечно, говорит Мейрин таким тоном, словно она устала не меньше меня. Поспи немного. Мы можем поговорить завтра. Теперь твоей голове должно полегчать.
Я открываю глаза и смотрю на нее. Да, признаю я. Я не знаю, что ты сделала, но спасибо тебе.
Ее губы изгибаются в легкой улыбке, и она кивает. Не за что. С этими словами Мейрин бросает на остальных в комнате возмущенный взгляд и уходит. Мои губы кривятся от удовольствия, но почти так же быстро, как ко мне вернулся прилив энергии, она снова уходит, и мои веки снова опускаются.
Только когда я чувствую мужскую руку на своей щеке, мои глаза снова распахиваются. Выражение лица Руэна напряженное, когда он отпускает мое лицо и отворачивается. Вот и все. Всего одно прикосновение, и он уходит. Они все уходят, и я остаюсь одна в комнате с искрами чего-то вибрирующего и горячего, скользящими по моему телу.
Дрожащей рукой я поднимаю руку и касаюсь того же места, что и он. Жар давно прошел, или, по крайней мере, должен был пройти. Тем не менее, что-то остается там, под поверхностью, и независимо от того, сколько раз я провожу кончиками пальцев по этому участку кожи на моем лице, это не проходит. Я боюсь, что теперь он въелся в мою кожу, и я понятия не имею, что это значит.
Глава 14
Руэн
Белесые линии пересекают внутреннюю сторону моего предплечья. Только чуть бледнее моей кожи, каждый порез был вырезан тонко заточенным клинком из серы. Каждый из них настолько тусклый, что большинство даже не может их разглядеть. Однако на всякий случай мне почти всегда удается прикрыть их своей одеждой. Те, что у меня на спине, другие. Глубже, белее, заметнее.
Я помню все без исключения из них, хотя причина их возникновения для меня давно утеряна. Вместо этого я просто вспоминаю, как кровь хлынула из-под моей плоти, стекая по коже и размазываясь по лезвию и кончикам пальцев.
Я рассеянно провожу мочалкой, покрытой мылом, по рукам и груди. Требуется сосредоточенное усилие, чтобы не обращать внимания на эти
отметины. На каждом предплечье их десятки, даже больше, если считать шрамы, которые я неоднократно вскрывал и делал глубже, чтобы ну, я не совсем уверен, что хотел сделать, когда начинал процесс.
Я набираю полные пригоршни воды и смываю пену, прежде чем встать и выйти из ванны. Вода стекает по телу, пробегая по впадинам и изгибам, оставленным мышцами, которые я нарастил с тех пор, как был тем тощим, полуголодным мальчишкой, когда Азаи нас выследил. В комнате стало холоднее я больше не сижу в воде по пояс. Она и так остыла с тех пор, как я только в неё залез, но всё же была теплее, чем воздух сейчас. Я не обращаю на это внимания, беру полотенце, оборачиваю его вокруг талии и заправляю край. Затем провожу рукой по лицу, убирая мокрые пряди волос с глаз.
Мои пальцы все еще касаются единственного следа, который был сделан не моей собственной рукой. Слегка приподнятая линия, которая пересекает мою бровь и огибает глаз, сужаясь к верхней части щеки, с возрастом стала более грубее. Я закрываю глаза и опускаю руку. Мне не терпится вернуться в свою комнату и найти клинок из серы, который я прячу под половицами, и использовать его на себе. Это отвлекло бы меня от очень чувственной и опасной женщины, которая сейчас спит в моей постели. Это было бы бесполезно, в конце концов решаю я, качая головой.
Бередя старые раны, мы только создаем проблемы. Я остановился на некоторое время после того, как Теос нашел клинок, что вынудило меня сменить место, где я прятал эту чертову штуковину. Я намеревался начать все сначала, когда мне это понадобиться, но потом она вошла в нашу жизнь. Подобно шторму, стремящемуся разрушить только что построенные города, Кайра Незерак ворвалась в нашу обыденную реальность и проделала большие зияющие дыры в нашем фундаменте. Нет, пожалуй, правильнее было бы сказать, что она просто внесла столько беспорядка, что наш фундамент был вырван с корнем. А Кэдмон фактически уничтожил его, тем что раскрыл.
Боги это вовсе не Боги, а существа из другого мира.
Я могу с уверенностью сказать, что никогда не предвидел такого поворота событий.
Медленными шагами я пересекаю ванную комнату к зеркалу у дальней стены и к стопке чистой и сухой одежды, лежащей на табурете рядом с ним. Я быстро вытираю тело, сорвав с себя полотенце, чтобы грубыми движениями провести им по своей коже, избавляюсь от капель воды, все еще прилипших ко мне, прежде чем надеть свежие черные брюки и застегнуть ряд пуговиц. За окном низкий гул грома раздается все ближе. Я останавливаюсь на последней пуговице и поднимаю взгляд к стеклу и небу за ним. Вдалеке раздается еще один грохот, и почти сразу же, как я делаю шаг к окну, тучи сгущаются и начинает лить дождь. Просто идеальное, блядь, окончание потрясающе, блядь, дерьмовой недели.