Каликс проводит одним пальцем по линии крови, обнажившейся под приподнятым подолом моего платья. В некоторых местах она уже засохла, в других всё ещё влажная. Его палец окрашивается в красное, и, не сказав ни слова, он слизывает кровь с кожи. Мои губы кривятся от отвращения, но не от шока. Я уже усвоила, что понять Каликса Даркхейвена, попросту невозможно.
Как только он заканчивает, Каликс отпускает мои юбки
и встает, чтобы взять меня за руку. Он ничего не говорит, и Руэн с Теосом становятся подобны безмолвным теням, когда Каликс тянет меня к лестнице. Вместе мы вчетвером возвращаемся через территорию Академии, пока не достигаем северной башни, не сказав ни слова.
Почему-то сейчас, после встречи с Советом Богов, я чувствую себя гораздо более измотанной, чем после того, как из моей шеи вырезали серу. Мои веки отяжелели из-за желания уснуть побочный эффект силы Трифона? Возможно.
Когда мы входим в покои Даркхейвенов, Каликс отпускает меня, чтобы подойти к окну на другом конце большого жилого пространства, где птица настойчиво постукивает по стеклу. Долю секунды спустя я узнаю одну из птиц Региса. Когда Теос тянется ко мне теперь, когда Каликс ушел, я вырываюсь из его протянутой руки и ныряю через комнату к окну.
Каликс Я протягиваю руку, когда Каликс открывает одну из панелей окна с помощью защелки, которую я раньше не заметила. Птица влетает внутрь и направляется прямо ко мне.
Останавливаясь в центре комнаты прямо перед камином, я поднимаю руку, и птица падает вниз. Крылья слегка трепещут по моей коже, когда ее когти впиваются в ткань моего платья на предплечье. Я слегка морщусь, но тяну записку, привязанную к ее лапке.
В чем дело? Спрашивает Теос, его голос становится ближе, когда шаги эхом отдаются у меня за спиной.
Записка, говорю я, изо всех сил пытаясь раскрыть загнутые края, все еще держа птицу на руке. Я поднимаю существо, и оно забирается мне на плечо, позволяя мне развернуть свиток. Я читаю мелкий почерк там.
Что там написано? Голос Руэна звучит ближе, и я чисто инстинктивно сжимаю полоску пергамента в руке, не решаясь ответить ему.
Теперь он знает все кто я, кем являюсь и о Преступном Мире, но, несмотря на это, трудно игнорировать годы тренировок, которые учат меня хранить свои секреты. Полуночные глаза прищуриваются на моем лице. Я поджимаю губы. Проходит секунда, затем две.
Теос вздыхает, нарушая тишину. Ты можешь рассказать нам, Деа. Его слова тихие, но непреклонные. Кажется, он единственный из них, кому, как мне кажется, на самом деле не все равно, хочу я этого или нет. И все же он все равно потребует ответов.
Я закрываю глаза, отгораживаясь от комнаты и трех мужчин, наблюдающих за мной. Один вдох. Два. Три. Я просто стою там несколько мгновений, наслаждаясь ощущением контроля над своим собственным источником воздуха. Я понимаю, что мои конечности дрожат, когда открываю глаза и смотрю на листок бумаги, все еще зажатый в кулаке.
Офелия, Карсел и Регис покидают Ривьер, говорю я. Они направляются в Нису.
Из-за работы? Спрашивает Теос.
Я качаю головой. Я не знаю. И теперь, когда отправленная мне информация была скомпрометирована, потому что Офелия наверняка ожидает, что все, что они мне скажут, дойдет до этих троих и Кэдмона, я сомневаюсь, что они ответят, если я отправлю ответное сообщение с вопросом.
Я подхожу к камину, угли потухшего огня едва освещают его, когда воздух колышет золу и единственное полено внутри, наполовину сгоревшее и покрытое пеплом. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из них попросит показать пергамент, я рву бумагу на крошечные кусочки и разбрасываю их по остаткам костра.
Моя голова яростно раскалывается, тупая боль поселяется в задней части черепа и распространяется наружу, как будто маленькие пальчики хватаются за любую область моего разума, до которой могут дотянуться. Я покачиваюсь на ногах, и птица на моем плече хлопает крыльями, едва уловимое дуновение ветра касается моего горла, когда она взлетает и уносится прочь. Вдалеке я слышу, как снова открывается оконная защелка и шелест крыльев становится все дальше и дальше.
Склоняясь над очагом, я кладу руки на камни, окружающие врезку в стене, и делаю глубокий вдох. И что теперь? Мне удается спросить.
Мой вопрос встречает тишина, и мои губы кривятся от раздражения. Я размышляю о том, хватит ли у меня сил встретиться с ними лицом к лицу, когда я наконец получу ответ.
Ты остаешься здесь, заявляет Руэн. Кэдмон сообщит о решении Богов, и тогда
Боги решили принять меня здесь как одну из числа Смертных Богов, говорю я, прерывая его, поскольку пульсация в моей голове усиливается.
Что? Рявкает Теос. Они приняли тебя без наказания?
Я поворачиваю голову в его сторону, не двигая остальным телом, и посылаю ему злобный взгляд. Как ты думаешь, они позволили бы мне выйти из той комнаты, если бы намеревались наказать меня?
Он моргает, как будто пораженный вопросом, и выражение его лица искажается отчасти от того, что я предполагаю, является огорчением, отчасти от смятения. Нет,
говорит он через некоторое время. Думаю, что нет.