Мои ноги ударяются о камень, и боль отдается рикошетом в конечностях. Я сдерживаю проклятие, уверенная, что только что что-то сломала. Мои коленные чашечки будто раздроблены. Под кожей образуются трещины, когда рана пульсирует заново.
Трифон. Имя произносится женским голосом, предостерегающе.
Я с хрипом пытаюсь вдохнуть, но воздух так и не приходит. Лёгкие сжимаются в груди, а грудная клетка раскрывается, превращаясь в пещеру для мёртвых. Я всего лишь труп в теле, ждущий, когда начнётся разложение.
Воздух. Мне нужен воздух.
Что-то касается моей лодыжки, и я почти задираю платье и тянусь за тем, что бы это ни было, когда вспоминаю о змее, которую Каликс подослал ко мне. Маленькое существо кружит вокруг моей ноги, кружится все вокруг и вокруг, прижимаясь чешуйками к моей коже, как будто пытается сказать мне что? Что Каликс рядом? Что он по другую сторону этих дверей вместе с Руэном и Теосом?
Даркхейвены могущественны, но эти это настоящие гребаные Боги. Даже если Кэдмон признал, что эти существа не являются Богами в своем мире, для меня это именно то, чем они являются. Энергия, исходящая от них и пронизывающая комнату, практически душит меня. Я зажмуриваюсь, когда сдавленный звук вырывается из моего рта, а под веками пляшут черные точки.
Я все же наклоняюсь и поглаживаю змею через подол платья в надежде, что это успокоит маленькое существо и не насторожит Каликса.
Трифон. На этот раз в женском голосе слышится раздражение. Этого достаточно.
Внезапно я снова могу дышать. Мои глаза распахиваются, воздух возвращается в легкие, и кладбище моего тела оживает. Я делаю вдох за вдохом, кашляя, потому что это душит меня. Мои руки сжимаются и разжимаются на каменном полу, пока я остаюсь стоять на коленях перед помостом.
Двери не распахиваются с грохотом. Даркхейвены не врываются внутрь. Не только тот факт, что я не потеряла сознание, но и тот, что братья Даркхейвены в данный момент не бросаются ко мне, говорит мне о том, что все это, должно быть, произошло всего за несколько секунд.
Скрипит отодвигаемый стул, в моей голове раздается резкий крик. Шаги раздаются все ближе, но я все еще не поднимаю глаз. Я понимаю, что боюсь. Я боюсь. Мои конечности дрожат, а разум ползает сам по себе, ища выход способ сбежать от моего тела и освободиться.
Не важно, что рука, обнимающая меня за плечо, нежная. Не важно, что голос, который следует за ней, успокаивающий. В ту секунду, когда рядом оказывается кто-то еще, я отшатываюсь, слегка отодвигаясь на своих сломанных коленях, игнорируя крик агонии, которым отзывается мое тело.
Цокая языком, женщина берет меня за подбородок и поднимает мое лицо вверх. Светловолосая Богиня. Ее полные губы персикового цвета недовольно поджимаются, когда она замечает выражение моего лица. Затем она обвиняюще поворачивается к Царю Богов. Она поранилась из-за твоей силы, огрызается она.
Голос Трифона, когда он заговаривает, похож на низкий рокот. Она исцелится, Данаи.
Данаи. Я моргаю, узнавая. Эта женщина Данаи Царица Богов, жена Трифона. Она Богиня Красоты и Боли, я смутно припоминаю.
Данаи раздраженно вздыхает, а затем хватает меня за руку и заставляет встать. Я встаю, но мои ноги дрожат от усилия. Да, Трифон прав, я исцелюсь. Я уже чувствую, как жар вокруг моих сломанных коленных чашечек распространяется быстрее, чем когда-либо прежде, восстанавливая повреждения, вызванные моим
падением. Это так быстро, потому что серы больше нет? Рассеянно думаю я.
Я настолько сосредоточена на быстро отступающей боли, мой лоб сморщен в замешательстве, что мне требуется еще мгновение, чтобы понять, что говорит женщина.
Поднимая голову, я моргаю, когда женщина справа от Кэдмона выгибает бровь. Ее губы приоткрываются. Ты что, не слышала меня, дитя? она требует.
Я качаю головой, чувствуя, что моей голове удалось совершить невозможный подвиг сбежать, потому что прямо сейчас она ощущается как оторванная от моего тела. Женщина постукивает длинными пальцами по пустой поверхности стола.
Я спросила, в первый ли раз ты получаешь травму, огрызается она. Похоже, тебя смутило исцеление.
Моя голова снова опускается, и я чувствую, как что-то мокрое скользит под юбкой моего платья. Хотя складки хоть немного смягчили падение, несомненно, колени ударились о камень с такой силой, что кожа точно была рассечена.
Я никогда раньше не исцелялась так быстро, признаю я и благодарна, что могу быть честной. Это ощущается как жар.
В ответ женщина обращает свое внимание на Трифона. Тогда Кэдмон, должно быть, прав, заявляет она, обращаясь к нему. Очень маловероятно, что она дожила до взрослой жизни без ран раньше, и если она только сейчас заметила быстрое заживление и жар от них, то
Маловероятно, громыхает Трифон, прерывая ее, но не невозможно.
Рука Данаи соскальзывает с меня, когда я выпрямляюсь. Как бы сильно мне ни хотелось задрать юбки и посмотреть, там ли еще рана, я этого не сделаю. Вместо этого я поднимаю голову, заставляя себя преодолеть дрожь от страха.
Меня и раньше ранили, говорю я. Я никогда не чувствовала этого. Я показываю на свои ноги.