Рюмку старки?
Одну рюмку, только из приличия. Я совершенно не пью.
Муравьев налил в пластмассовый стаканчик старки.
За ваш приезд! сказала Турнаева.
За ваш визит! сказал Муравьев.
Они чокнулись и выпили.
Можно достать приличную комнату в городе? спросил Муравьев.
Думаю, достанем.
Для вас, как для градоначальницы, в этом городе, наверно, нет ничего невозможного? спросил Муравьев.
Некоторое время они болтали о пустяках. Он рассказывал о тех смешных и безобразных деталях, которые заметил в городе. Турнаева смеялась, отшучивалась, но Муравьев видел, что его замечания огорчают Марью Давыдовну и в ее шутливом тоне нет-нет да и проскользнет досада, что он, приезжий человек, посмеивается над городскими недостатками.
И действительно, вскоре она нахмурилась и заговорила серьезно, но не оправдываясь, а скорее объясняя:
Недостатков у нас много, что говорить. Отстает благоустройство, госторговля, культурно-просветительная работа. В Москве, например, проходило физкультурное соревнование металлургов, и Сухов, наш делегат, делающий стометровку в одиннадцать и одну десятую, вернулся домой с позором. Почему? вы спросите. А потому, что в Косьве ему не достали спортивных ботинок, в Москве он не успел их купить, а на беговую дорожку в туфлях с каблуками его не пустили. Пришлось парню бежать босиком. Правда, он и босиком удержал свое время, но ведь это позор какой босиком бежать, как какой-нибудь мальчишка.
Муравьев улыбнулся, но Турнаевой не было смешно.
Тут не над чем смеяться, сказала она, это очень грустно. Ведь все зависит от людей, то есть от нас самих, и такие глупости делаются.
И грустно и смешно, сказал Муравьев.
Ну, вам смешно, а мне грустно, сказала Турнаева.
Она неодобрительно посмотрела на Муравьева.
Есть у нас еще один недостаток, более серьезный, чем отсутствие тапочек. Мы знаем человека на производстве. Но как он живет? Каков его быт? Какие у него интересы?
А это необходимо знать?
Да, это нужно знать. В большом городе велико влияние культурных факторов. Она так и сказала, как заправский пропагандист: «влияние культурных факторов». Они не дают человеку замкнуться, противодействуют дурным наклонностям. А у нас с этим обстоит слабо, и человеку легче свихнуться, запить, например.
Это намек или предостережение? спросил Муравьев.
Надеюсь, в предостережениях вы не нуждаетесь.
Шучу, шучу, сказал Муравьев. Но провинция, медвежьи углы страшная вещь.
Подумайте, какой решительный вывод! с оттенком удивления, насмешливо сказала Турнаева. Между прочим, провинции в таком виде, какой вас страшит, может быть сколько угодно и в столице. Разве это понятие географическое? То, что вы подразумеваете под словом «провинция», имеет другое название «периферия». Согласны? Ну, так вот, между прочим, также не следует забывать, что именно на периферии началось стахановское движение, жили и работали Мичурин и Циолковский, Михаил Шолохов тоже живет и работает на периферии. Весь уголь это периферия, вся нефть, весь металл. А какое огромное количество замечательных людей! Провинция, если вам угодно этим старым словом называть периферию, это вся страна, за исключением столицы. Вот что такое провинция, по-моему.
Муравьев помедлил немного, потом сказал:
Здорово! Прямо хоть на мраморную доску, и чтобы у въезда в каждый город.
Смейтесь, смейтесь! Вы столичный задавака, сказала Турнаева.
Снова начался легкий, шутливый разговор. Турнаева рассказывала о своем муже, о его маленьком старом заводике в Брусчатом, о своем отце, который сорок два года управлял этим заводиком. Теперь ее отец жил на пенсии, и муж Турнаевой жаловался, что старик ему покоя не дает: сходит с ума от безделья.
А вы хорошо знаете Соколовскую? спросил Муравьев.
Веру Михайловну? Да, довольно хорошо.
Какого вы мнения о ней?
Турнаева улыбнулась.
Что о ней можно сказать? Интересная женщина, по-моему, даже когда-то музыкой занималась.
И все? Я спрашиваю о ней как о человеке. Она жалуется на скуку. Почему ей скучно, как думаете?
Почему ей скучно? Вот уж на это не смогу ответить. Почему бывает скучно человеку? Не знаю.
Вот и я не знаю, сказал Муравьев. Вам ведь не скучно, а?
Мне некогда скучать. У меня, знаете, много дела. Я вот и с вами хотела поговорить. У нас вся молодежь, вплоть до сорокапятилетнего возраста, занимается самодеятельностью. У нас прекрасный Дворец культуры, огромный театральный зал, хорошая сцена, но профессиональную труппу мы держать не в состоянии. Завком дает на содержание Дворца сто двадцать тысяч да заводоуправление шестьдесят тысяч. Это в год. А один штат технических работников съедает восемь тысяч в месяц.
А горсовет? посмеиваясь, спросил Муравьев.
Горсовет! Если бы вы знали, сколько сил я потратила, чтобы получить с него на ремонт.
А на книги, которые лежат два месяца в магазине?
Послушайте, откуда вы все знаете?
удивилась Турнаева.
Секрет, сказал Муравьев.
Странно! сказала Турнаева и продолжала дальше: Таким образом, мы вынуждены обходиться собственными силами. У нас есть драматические, музыкальные, балетные кружки, и почти все на что-нибудь способные люди участвуют в их работе. В самое ближайшее время мы устраиваем грандиозный концерт, наверно, уже слышали. Какую лепту вы можете в это дело внести?