Муравьев смотрел на нее, зная, что она все время чувствует его взгляд и что это ей приятно.
Неожиданно Вера Михайловна засмеялась и положила весла.
Вы женаты? спросила она.
Я разошелся с женой, коротко ответил Муравьев.
Ну, и как?
Живу сказал он.
Она опять засмеялась и снова начала грести, а он смотрел на нее и думал то о жене, с которой все было покончено, то о ней, то о Соколовском. Это были безмятежные мысли. И, даже думая о жене, он был спокоен. Он вспоминал жену в летнем платье, с полотенцем на плече, идущую с купанья в жаркий день на берегу Волги, где они жили одно лето.
На дальнем берегу пруда были видны вытащенные на песок лодки и несколько бронзовых тел, лежащих возле них. В воде чернели головы купающихся, слышался смех, иногда взлетали искрящиеся на солнце брызги.
Снимите руль, сказала Вера Михайловна, я вас повезу в хорошее место.
Муравьев снял руль. Вода была теплая и чистая. Они уже далеко отплыли от пристани, и водная станция, и бабы, стирающие белье на берегу, и мертвые домны Верхнего завода все стало маленьким и выглядело аккуратным, как на фотографии. За лиственными деревьями, обступившими берег у города, виднелись крыши домов.
Хорошо здесь, сказал Муравьев.
Я на вас сердита, сказала Вера Михайловна.
За что, Вера Михайловна?
На теплоходе вы спрашивали, будем ли мы встречаться, и пропали на целое столетие.
Она положила весло и, поправляя волосы, добавила:
До чего скучный народ эти мужчины, бр-р-р! Вегетарианское племя. И все на один покрой.
Муравьев улыбнулся и спросил:
Вы не устали?
Нет. Но если хотите погрести, пожалуйста, ответила она.
Меняясь местами, он нечаянно коснулся ее груди и взял за руку выше локтя. Она быстро взглянула на него и сказала:
Простите.
С этой минуты как-то вдруг стало не о чем говорить, и они плыли молча, и только изредка Вера Михайловна кричала ему «правей» или «левей», и он исполнял ее приказания. Она легла на широкой скамье, укрепленной вдоль бортов, положила голову на корму и смотрела вверх, на небо. Ее опрокинутое лицо выглядело по-новому, и Муравьев все время смотрел на нее, и она знала об этом. И оттого, что он понимал, что она это знает и что это приятно ей, у Муравьева пересыхало во рту и сами собой исчезали мысли и о Соколовском, и о бывшей жене.
Так они проплыли остаток пути и в одном из небольших заливчиков пристали к берегу.
Вера Михайловна сняла туфли, выскочила первой и подтянула лодку на песок. Муравьев прошел на нос лодки и спрыгнул оттуда на сухое место.
Будем купаться? спросила Вера Михайловна. Тогда отвернитесь.
Она нагнулась, захватила двумя рукавами подол платья и стянула его через голову, оставшись в черных трусах и черном бюстгальтере.
Я не успел отвернуться, сказал Муравьев, глядя на нее.
Бог с вами, ответила Вера Михайловна. Она села на песок и откинулась на вытянутые за спиной руки.
Муравьев медленно разделся, и они пошли в воду. Дно здесь было песчаное и пологое. Пришлось далеко отойти от берега, чтобы вода скрыла их по грудь. Вера Михайловна раскинула руки на высоте плеч и шла, раскачивая плечами. Когда они достигли глубокого места, Муравьев приблизился к Вере Михайловне и взял ее за руку. Она ждала. Тогда он привлек ее к себе, но она стала вырываться. Барахтаясь, он хватал ее за руки, за плечи, потом обнял за талию, налегая грудью, склонил назад, так, что затылком она коснулась воды, и поцеловал в губы.
Она высвободилась и быстро пошла к берегу. Он смотрел на нее, потом опустился под воду и, вынырнув, поплыл вдоль берега.
И, плывя, он смотрел на Веру Михайловну. Она стояла на берегу, у воды. Он теперь думал только о ней, о том, что должно случиться дальше. Все было так ясно, что он был уверен в дальнейшем и успокоиться не мог.
Он вышел из воды и лег на живот, а Вера Михайловна села напротив него, поджав под себя ноги.
Как вы чувствуете себя после купанья? спросил он.
Отлично. А вы?
Хорошо. Вода очень теплая. Он смотрел на нее, улыбаясь.
Ну, расскажите что-нибудь, сказала Вера Михайловна.
Жил-был на свете серенький козлик. Вот как, вот как начал он.
Ну вас! сказала Вера Михайловна.
Она подняла горсть песку и швырнула ему на спину.
Ах, так! сказал он.
Он нашел камешек и бросил в нее. Она подняла этот камешек, нацелилась и, попав ему в нос, вскочила и побежала в глубь берега, к лесу.
Он нагнал ее у сосен и схватил. Она повернулась в его руках, обвила шею и прошептала:
Я не хочу
И когда кончилось то, чего хотели и она и он, Муравьев вдруг вспомнил, что на эту прогулку толкнул его сам Соколовский. Нехорошо получилось. К сожалению, теперь ничего нельзя было уже исправить.
За всю дорогу назад они не сказали друг другу ни слова, и только когда он расплатился за лодку и они вышли с водной станции, Вера Михайловна сказала ему:
Первый раз со мной так произошло Верите мне?
Верю, сказал Муравьев, но теперь это не имело никакого значения в его отношении к ней.
Молча они попрощались. Вера Михайловна села в автобус, а Муравьев пошел в парк.
В парке было тихо и прохладно. Длинная прямая аллея, рассекавшая парк на две половины, была пуста. На эстраде репетировал духовой оркестр. Механически сознание Муравьева отметило, что в составе оркестра три женщины играют на трубах. За серым забором, огораживающим стадион, слышались удары по мячу. В высокой траве среди дряхлых лип бродили белые козы.