Я сама провела расследование и скоро выяснила, что на занятия записалась одна девица и, походив пару раз, больше не приходила. Кстати и руководителю нашему она не понравилась. Косолапая какаято, так он сказал и потом, у нее на прыщавом лице все было написано кто она. Кто, спрашиваю? А он вместо ответа спел куплет песенки.
Тили, тили, тилибом, загорелся Кошкин дом!
На уроках я слушаю не учителя, а подробности от Талмуды о Кошкин доме. Оказывается, есть и такое заведение, где работают девчонки и как она сказала, о них парни так говорят.
Днем шьем, а ночью порем
Порятся! Говорю в догадке Талмуде, но так громко, что с соседних парт оборачиваются.
Ты что? Кто это по. Но замечание преподавателя прерывают наш диспут.
И я в догадках, теперь уже тихо выясняю подробности.
Талмуда, оказывается в курсе и говорит, что знает нескольких котят. Так о девчонках молоденьких, что учатся, в профессиональном училище говорят. А еще, она сказала, есть там и кошечки, которые живут в общежитии, хотя к учебе никакого отношения не имеют, у них другое занятие, а к ним в тайный дом бегают чуть ли, не все мужики. Этот дом, так и прозвали Кошкин, и его бы закрыли давно, но видно ктото за всеми этими кошечками, да котятами стоит. Наверняка местные бандюганы. Так, что она поспрашивает и все выяснит, так мне поясняет. Какая, ты говоришь девица, к вам приходила? И я, стараюсь не опустить детали, ее описываю, особенно нажимаю на ее прыщики, что заметили у нее на лице.
Из дома не выходила и когда раздался долгожданный звонк от Талмуды, то сразу же говорю маме, что мне срочно надо. А она, куда, да куда? Тоже мне, странная какаято? Сказала же, что мне надо! Неужели не понятно!
Талмуда не заменима, в таких делах. Особенно, я ценю в ней готовность ради меня действовать, несмотря на преграды и опасности. А они, эти опасности не заставили себя долго ждать.
Наше с ней поведение и подглядывание за обитателями общаги не остаются не замеченными. Буквально, через пятнадцать минут, что мы шляемся под окнами, а потом выглядываем из за поворота здания, нас прерывает грубый голос.
Так! Что надо, Цыпочки? Кого ищем? Кто нужен?
И нас тут же, здоровенные пацаны заталкивают в машину, несмотря на наши протесты и попытки сопротивляться везут, беспардонно рассматривая нас и постоянно намекая на нашу сексуальную привлекательность. Талмуда только успевает шепнуть.
Не боись, я знаю, с кем мы имеем, дело, с Мадам. Нас повезут к ней в Кошкин дом.
А, старые знакомые! Быстро вы, быстро приманку заглотили. Не оценил я вашу хватку и прыткость.
Говорит Черный, перед которым, мы стоим с Талмудой и я сгораю от ярости и желания еще раз треснуть его. Оказывается это его работа с платьем и что важнее, это то, что он тем самым заманил меня в ловушку, о которой он нам спокойно рассказывает.
А рассказывает он, пользуясь своей безнаказанностью и придуриваясь, как будут меня и заодно Талмуду и так далее.
Перспективы понятны. Что дальше? Мне почемуто совсем не страшно, может, я чегото не понимаю? Потом нас с Талмудой разлучают. Меня отводят в одну комнату, а ее в другую.
Я слышу, как дверь закрывают на ключ и все. Вот теперьто я паникую! Пока были вместе, я хорохорилась, а Талмуда беспокойно и настороженно молчала. Она вела себя просто великолепно, а я все, перебивала его. Потому она пару раз даже дернула меня за руку, что не осталось им не замеченным.
А ты, вот, что корова сисястая, бери пример с нее, подруги своей и веди себя тише, а не то я не посмотрю ни на что.
Выясняется, что он сдерживается, сказал, что комуто пообещал и поэтому я все еще не раздолбана, как он сказал, но пока не решил, как поступить со мной окончательно. В конце, концов, он когото позвал. Что он говорил, не знала. А Талмуда стояла и смотрела на меня, а я по ее напряженным глазам и лицу так и не понимала, что нам уготовано.
Комнатка была не большая, с тремя окошками, которые получились от того, что большое окно разделили на маленькие и пространство между ними заложили кирпичом. Я сидела на кровать и слышала изза двери изредка голоса сначала мужские, а потом чьито женские, но радостные, потому что пару раз услышала в их исполнении, громкими голосами матюги в чейто адрес. Спустя какоето время услышала у двери мужской и женский приятный голос, дверь открылась, она вошла. Дверь закрыли снова на ключ.
Ну, что? Говорит, довольно приятным голосом очень красивая девица. Как ты думаешь отсюда выбираться?
Я молчу и только ее рассматриваю. Она спокойно и даже раскованно присела на постель, закинув ногу, за ногу и то же меня рассматривает.
На, закури.
Я не курю.
Ты, что же и не ся? Спрашивает, усмехаясь ехидно.
Я сказала, что и не курю.
Это ты зря, я тебе говорю. Что, мамочка не разрешает или сама так решила? Спрашивает, как бы мимоходом, а потом красиво закуривает. Я молчу.
Тебе сколько? Ах, да! Шестнадцать?
Восемнадцать, скоро девятнадцать.
А я? Что я в этом возрасте делала? Дай, вспомню?
Ты, что такая старая, что вспомнить не можешь, что делала, четыре, пять лет назад?