Пусть берет другой, Махамаджан не хочет.
Яшка подсмеивался над старьевщиком:
А может, твоя правильная судьба в третьем билетике?
Нет, нет. Махамаджан знает свою судьбу. Аллах дал ему мешок и научил кричать: «Старье биром!» и Махамаджан будет кричать.
А если мне надо
на хлеб, где я возьму, когда ты не хочешь брать билетики? спрашивал Яшка.
Махамаджан так даст, Махамаджан добрый.
Яшка все-таки решил сходить на Рыбную. Он шел и договаривался с Чернышом:
Ваське на глаза попаду на тебя вся надежда, выручай. Слышишь?
Черныш прыгал Яшке на грудь и пытался лизнуть в лицо.
Хватай Ваську прямо за икры!
Рыбная шумела сильней, торговали не одним барахлом, а хлебом и мясом.
Ждут, продажные души, выгоним все равно, ворчал Яшка.
Здесь разбирали билетики ходко. Гимназисты, гимназистки, торговки все загадывали про белых и про свою жизнь.
Ненавидел Яшка Рыбную, Георгиевскую, Воскресенскую, Проломную и другие богатые улицы, где жили торговцы и купцы. А все-таки кричать и кланяться богатым людям приходилось. Кланялся и попугай: у Ефима Спиридоныча учили его раскланиваться с богатыми, хорошо одетыми, с поклоном подавать им билетики, а бедным, оборванным выкидывать их нехотя, небрежно.
В большой толпе попугай повеселел, он прыгал, охорашивался.
Счастье, счастье, которое кому на роду написано! выкрикивал Яшка.
Сзади подкрался Васька.
А, голубчик, вот и попался! И он крепко обхватил Яшку. Теперь посмотрим, как ты с Ефим Спиридонычем рассчитаешься. Не уйдешь!
Пусти!
Не артачься. Поехали на Суконную, поехали!.. Васька потянул Яшку за собой.
Черныш, возьми его!
Черныш кинулся на Ваську. Тот отскочил и закричал:
Колька, Колька, иди! Поймал!
Прибежал Колька, и оба они накинулись на Яшку. Яшка отбивался только одной рукой, другая была занята клеткой и птичкой-счастьем. Черныш боролся с яростью. Но ему камнем раскровянили морду и зашибли ногу. Рыночные барахольщики и ребята обступили кругом и не вмешивались в драку.
Ну, кто кого? Ну-ну! подзуживали они.
Барахолка на Рыбной всегда любила поглазеть на драки и никогда не заступалась за обиженного радовалась и хохотала только.
У Яшки вырвали клетку, самого его скрутили по рукам и хотели уже вести к дяденьке на расправу, как к толпе подошел красноармеец и крикнул:
Что там? Дорогу! Расступись!
Толпа расступилась. Красноармеец глянул, узнал Ваську, Кольку и Яшку.
Довольно! Вы, голубчики, со мной пойдете! взял Ваську и Кольку за руки. Яшка, за что они тебя?
Красноармейцем оказался Ханжа.
Поворачивайся! командовал он Ваське и Кольке. Иди вперед. Не бежать вот! Ханжа показал револьвер. Мордобойством заниматься?!
Вышли с рынка.
За что говоришь? переспросил Ханжа Яшку.
Ушел я от Ефимки и птичку унес.
Молодец! Так и надо.
Ханжа, пусти, не будем мы! начали упрашивать Васька и Колька.
Помалкивать. Пустить, чтобы вы мордобойство производили, буржую Ефимке служили.
Не будем. Ведь жить надо голод, сам знаешь.
На чужой шкуре выезжать неладно. И старика Ефимку подберем, теперь не время только.
Пусти, не будем, уйдем от Ефимки! клялись ребята.
Подумал Ханжа.
Ладно, уходите, только чтобы не трогать никого, и Яшку тоже. Правильно он поступает, по закону. Он работает, ему и птичка. Яшку и других не трогать. Узнаю, приду.
Васька и Колька бежали на Суконную и ругали по дороге Ханжу:
У, рыжий дьявол Он, пожалуй, и на Суконную придет.
Ты, Ханжа, у красных теперь? спрашивал Яшка. Он с завистью глядел на военную форму своего товарища и на револьвер.
У красных, Яшка. И ты иди к нам!
Возьмут? Мал я?
Возьмут, дело найдется на побегушки к котлу.
Кормят они? Я наголодался и об одном все думаю жрать. Никак не наемся.
Хорошо кормят. Я там поговорю о тебе, может, и возьмут. Наш отряд на Арском поле стоит, в казармах.
И револьвер мне дадут?
Всем, и тебе, если примут Ишь, белых ждут. Послушай об этом только и говорят. Не хотят расставаться с капиталом.
Красные дома у них хотят отнять?
А что? Тебя, а таких рабочих, как ты, тысячи, в подвале оставят? Ясно, возьмут.
Понимать ты, Ханжа, много стал.
У нас каждый день митинги, к сознательному приучают Есть дураки берут? спросил Ханжа про билетики.
Теперь про белых загадывают.
Гадай не гадай, а все по-нашему будет. Ну, товарищ, прощай! Ханжа подал руку.
Яшка задержал его руку и сказал:
Ефимку бы забрал ты, чего он ребят мучит и тебя порол.
Не до него теперь. Если тебя поймают и обидят, ко мне беги, прямо на Арское.
А белые придут?
Не пустим, у нас одно решение: никому, кроме нас, не бывать!
Яшка торопился в свой подвал и радовался:
«Ишь, товарищем назвал. На равной ноге, выходит, стоим. Одинаковы, одна цена. А как он их револьвером-то пугнул!»
Черныш, айда на Кабан, морду тебе окровянили промою. Я им припомню, не спущу, когда у красных буду и получу револьвер.
Яшка спал в своем подвале, рядом с ним попугай и Черныш, и блохи свободно прыгали с собаки на человека, на птицу Низкое окно подвала, ниже тротуара, было забрызгано грязью. На него насела пыль, и Яшке казалось, что была ночь, тогда как веселый день давно гулял по городу. Яшку разбудил колокольный звон. Звонили на всех церквах самые большие колокола, как в пасхальные дни. Вышел Яшка с Чернышом и птичкой-счастьем на улицу.