Вне боя щит носили на перевязи или прикрепляли к седлу, чтобы освободить одну руку для удержания поводьев, а в другую брали копье с небольшим вымпелом. Меч носился на поясе и использоваться для рукопашного боя, как только заканчивалось первая фаза схватки происходившая на копьях. Также использовали топоры и булавы. При Монс-ан-Певель Филипп Красивый, как говорят, сражался топором, чтобы отбиться от окруживших его фламандцев .
Всадник обязательно носил шпоры. Если он был рыцарем, то они были золотыми или, что более вероятно, позолоченные: этот атрибуты рыцарства, фламандцы в большом количестве собрали с трупов французских рыцарей при Куртре. Поверх хауберков носили сюрко, просторный плащ-накидку, похожий по покрою на пончо и часто украшавшийся гербом владельца. Обычно сюрко был длиной чуть ниже колена, имел разрезы в передней и задней части. Одна из самых пикантных сцен в рассказе Жуанвиля демонстрация египтянами герба графа Артуа, снятого с его трупа и выдаваемого за герб короля Людовика: для мамлюков герб с флер-де-лис, даже с дополнительным изображением замков, олицетворял короля Франции . Герб также мог размещаться на щите и на чепраке лошади.
Стоимость этого снаряжения, естественно, зависела от его качества, и если оно было полным, то, несомненно, и цена его была довольно высокая, но каждый рыцарь или оруженосец снаряжался в соответствии со своими финансовыми возможностями. То же самое относится и к лошадям, цены на которых значительно варьировались в зависимости от того, являлись ли они соммье (sommier, простым вьючным или тягловым животным), ронси (roncin, обычной лошадью) или полфри (palefroi), разновидностью ездовой лошади. Для рыцаря самым важным средством передвижения является боевой конь дестрие (grand destrier или cheval d'armes). В рассказе о битве при Куртре, традиционно приписываемом Лодевику ван Велтему, Морель, конь графа Артуа, стоил более 1.000 ливров. Эта цифра, вероятно, преувеличена, но счета графских конюшен свидетельствуют о покупке трех коней стоимостью 300 парижских ливров, включая "большого коня Мореля" и "большую гнедую испанскую кобылицу", "по приказу графа, когда он узнал, что должен ехать во Фландрию". Эти лошади, вероятно, предназначались в первую очередь для Роберта д'Артуа, но одна из них была отдана Жану де Бюрла, Великому магистру королевских арбалетчиков. Кроме этих престижных животных, лошади, приобретенные в большом количестве по этому случаю, стоили от 10 ливров ("ронси с белым пятном на лбу") до 160 ливров ("серо-коричневая лошадь, с белой мордой и белым хвостом") .
Для армии, основу которой составляла кавалерия, вопрос обеспечения лошадьми был крайне важен. В 1279 году Филипп III издал указ, действовавший в течение пяти лет, по которому любой рыцарь, владеющий землями с доходом в 200 ливров, и любой горожанин, владеющий имуществом стоимостью 1.500 ливров, должен был содержать кобылицу, способную производить жеребят, а бароны, графы и прочие, владеющие пастбищами, должны содержать не менее шести племенных кобылиц . Граф Артуа владел конным заводом в Донфроне, для которого регулярно закупались жеребцы и кобылицы .
Каждый раз, готовясь к войне, короли возобновляли запрет на вывоз лошадей за пределы королевства. Так было в 1282 году, когда неизбежность войны с Арагоном стала очевидной. 17 августа 1296 года Филипп Красивый запретил вывозить из королевства без его разрешения золото, серебро, драгоценные камни, продукты питания, оружие и лошадей, а также "все вещи, используемые на войне, какое бы название они ни носили" (bellica munimenta quocunque nomina censeantur). После Куртре был запрещен экспорт всех товаров, включая пшеницу и вино. В этом же духе
в День всех святых 1296 года было принято решение, на время войны, запретить вывоз "боевых коней" (equi armorum) .
Пехота
Арбалетчики составляли элиту пехоты (некоторые даже передвигались верхом на лошадях). В постоянной гвардии короля их было 25 человек . Когда готовилась кампания, сотни арбалетчиков нанимали на жалование, и в хрониках часто упоминается их присутствие в армии, как, например, в начале битвы при Куртре. Примечательно, что Великий магистр арбалетчиков был одним из высших должностных лиц королевства, наряду с коннетаблем и двумя маршалами.
Рисунок из знаменитой рукописи-альбома Виллара де Оннекура дает хорошее представление об экипировке сержанта . Кольчуга покрывает голову, большую часть тела и рук. Ниже колена, кольчужные чулки. На голове "железная шляпа", в руке щит, который хронисты называют тарг (targe) или экю (écu). Его единственное оружие копье. Но для пеших воинов, даже в большей степени, чем для всадников, снаряжение было очень разнообразным. Гийом Гийар тщательно отделяет сержантов элиту, к которой он он сам принадлежал, от бидо (bidaux) и рибо (ribauds). Считается, что бидо были выходцами с Пиренейского полуострова: многие из них наверняка были наваррцами, завербованными королевскими агентами, которые управляли королевством Наварра от имени Филиппа Красивого и его супруги Жанны. Рибо были бедными пехотинцами, без доспехов, которые сражались только самодельным оружием, пиками, ножами и рогатинами. Бидо же, напротив, "носят два дротика и копье / И нож на поясе / Им нет дела до другого оружия" . Chronique artésienne (Артезианская или Артуасская хроника) высоко оценивает их эффективность . Хронист-францисканец из Гента считает их "проворными, низкорослыми и легковооруженными людьми". Однако на поле боя они были не менее грозными бойцами, добивая своими кинжалами-мизерикордами (misericorde, кинжал милосердия) раненых и поверженных на землю всадников . В целом, однако, репутация бидо была не очень хорошей, так как их часто обвиняли в жадности, которая заставляла их покидать поле боя и бросаться за добычей . К тому же они часто грабили те регионы, через которые проходили маршем . Согласно Жоффруа Парижскому, в 1312 году в Бурже были повешены 500 бидо, возвращавшихся из Фландрии, за грабежи, совершенные ими по дороге. Их считали виновниками беспорядков в Эг-Морт в 1270 году и в Фампу в октябре 1302 года .