Но, так ли существенна была разница между рыцарем и оруженосцем, на поле боя? Теоретически, конечно, рыцарь должен был быть лучше экипирован, лучше вооружен и иметь лучшего коня. Но в начале кампании или в утро битвы мы видим, как оруженосцев массово посвящают в рыцари: становятся ли они лучшими воинами, потому что в один момент стали рыцарями? В 1269 году некий Перро де Вайли, оруженосец, обязался служить в контингенте, который граф Артуа собрал для подготовки к крестовому походу в Тунис. В соглашении, регулирующем их взаимные обязательства, граф обещает дать Перро свое благословение перед первым столкновением с врагом . В этом случае членство в рыцарстве кажется не столько следствием определенного уровня состояния, сколько признанием добродетелей, традиционно связанных с этим состоянием: храбрости и защиты христианской веры. Для этого Перро де Вайли, как и для всех тех, кто посвящался в рыцари рукой короля или командующего армии, обстоятельства, при которых они получали рыцарское звание, и качества рыцаря имели немаловажное значение. В конце концов, разве Перро не мог поставить
свои обязательства перед графом Артуа в зависимость от того, будет ли он посвящен в рыцари еще до начала крестового похода? Другие примеры указывают в том же направлении. В списках армии для похода в Фуа, в 1272 году, имена нескольких вассалов, откликнувшихся на призыв короля, сопровождаются словами: "erit miles in Tholosa, si regi placuerit", "он станет рыцарем в Тулузе [место сосредоточения армии], если это будет угодно королю" (что является важной деталью) . В конце 1299 года, когда истекал срок перемирия, заключенного в 1297 году, армия под командованием графа Карла де Валуа собиралась завершить оккупацию графства Фландрия. На обратной стороне пергаментного свитка, содержащего список войск, находится список новых рыцарей, которые были посвящены в рыцари в начале кампании. Некоторые из них были молодыми людьми из высшего дворянства: Жан, граф Жуаньи, Гишар де Боже, Беро де Меркер. Другие, менее знатного происхождения, были рекомендованы знатными людьми: двое королевой Англии Маргаритой (сестрой Филиппа Красивого) и двое "королевой Марией", то есть Марией Брабантской, вдовой Филиппа III. Коннетабль, Рауль де Клермон, дядя королевы Жанны Наваррской, Жак де Шатийон, и Ансо Ле Бутейлер каждый из них ходатайствовал о посвящении какого-либо кандидата в рыцари. Последние десять посвященных представлены как "люди короля", которых можно рассматривать как достойных молодых вассалов из королевского домена. В этот день, несомненно, сам Филипп Красивый посвятил их в рыцари. Их посвящение в рыцари рукой короля, по рекомендации знатного лица и накануне отъезда в поход, несомненно, поднимало боевой дух этих молодых людей . Нельзя исключать и определенную мистику рыцарства в самом широком смысле этого слова. В их социальной и семейной среде, в их вере, в их системе мышления, возможно, также благодаря чтению литературы, рыцарство не было пустым словом .
В самом конце XIII века угасание стремления к рыцарству стало настолько тревожным, что Филипп Красивый счел необходимым принять принудительные меры, направленные против тех, кто не хотел или медлил принять "рыцарское звание", даже если у них было на это право и достаточный доход. В мае 1293 года король приказал бальи Кана заставить всех благородных оруженосцев (обратите внимание на точность), в возрасте от двадцати четырех лет и старше, обладающих определенным доходом, принять рыцарское звание до следующих Рождественских праздников, а если они не подчинятся, все, чем они владели сверх установленного уровня дохода, будет конфисковано. Важно отметить, что имущество, которое считалось необходимым для содержания рыцаря, определялось в соответствии с двумя взаимодополняющими критериями: во-первых, требовалось иметь земли приносящие доход в 200 ливров в год, во-вторых этих владений (то есть доход в 160 ливров) должны были быть получены из семейного наследства . Первое условие, несомненно, преследовало цель исключить из претендентов в рыцари слишком бедных оруженосцев, но также, и привлечь, тех, кто разбогател. Наследственное же владение землей гарантировало благородное происхождение рыцаря.