ГЛАВА 1.
- Лёшка! - вскрикнула от пронзившего меня ужаса. Но голоса не было. Вообще ни одного звука.
- Соберись! - скомандовал голос. Мужской, уверенный, со старческой хрипотцой и лёгким намёком на волнение. - Нужно собраться!
Точно! Не время биться в истерике. Нужно узнать где мой ребёнок. Это главное сейчас.
Я вытянула вперёд руку, затем ещё одну. Такое странное чувство, будто и рук-то у меня не было, пока они мне не понадобились. С ногами та же история. И всё как будто не моё по началу. Будто пришитое как кукле от другой куклы. Но это всё второстепенно. Все неудобства - такая мелочь по сравнению с беспокойным сердцем моим.
- Заинька мамина, где же ты? - на этот раз раздался голос. Хриплый, каркающий. Сглотнула, надеясь смочить голосовые связки, а то сын может напугаться, но во рту было сухо. И в следующую секунду я почувствовала как его заполняет слюна. Сглотнула снова. - Я тебя потеряла!
- Что?! - старик повысил голос. Удивление и беспокойство наполняло его, заставляя дрожжать. - Кого ты зовешь?! Прекрати! - послышался отчётливый звук шуршащих бумажных страниц, которые спешно переворачивали, и частично неразборчивый бубнёжь - Боги, только бы это не оказался какой-нибудь сумасшедший или отступник! Как же я мог не подумать о таком варианте?! Почему не прописал точнее?! Дурень..!
- Мам? - я едва расслышала его за голосом старика.
- Лапа, где ты?! - я вдвое усиленней начала шарить вокруг себя, делая маленькие шажки вперёд. - Сына? Иди ко мне.
- Я не могу.
- Тебе больно?! - я закусила губу, борясь со слезами. Не помнила почему, но знала чётко, что скорее всего он серьёзно ранен.
- Нет. - голосок смолк ненадолго. - Они не слушаются, мам! - ребёнок заволновался. Испуг сквозил в звуках. - Ножки не слушаются!
- А ручки, зайка? Ручки слушаются? - я не сдержалась и всё же всхлипнула. Я вспомнила как нас сшиб автомобиль. Сделал моего сына калекой, урод!! Если конечности не слушаются, значит перебит где-то позвоночник! - Попробуй пошевелить ими. Сначала пальчиками. Помнишь, мы сегодня стригли ногти на твоих пальчиках? Теперь они ровные и красивые... Думай о своих пальчиках...
Я бубнила что-то, продолжая методично и аккуратно обшаривать пространство вокруг. Потом опустилась на колени, ощупывая пол под собой. Не дай бог наступить на ребёнка и навредить ему ещё сильнее..!
- Да, мам, ручки слушаются! - обрадовался Лёшка.
- Ух... - вырвался облегчённый вздох. Я даже прикрыла глаза от минутной слабости. - Пощупай ножки, сына. Что с ними?
- Сейчас. - бодро сказал ребёнок. Послышалось пыхтение где-то рядом совсем, но из-за старика, не прекращающего шелестеть бумагой, я не могла понять где. - Ножки тоже теперь слушаются!
- Да? - радость снова захлестнула. - Где ты, заинька? Иди на мой голос, а то я не могу найти тебя в темноте.
- Мам?! - испугался сын, как будто только что понявший что ничего не видит. А может это я ослепла? Ну чего не может быть, если я два раза так сильно ударилась головой? Первый раз о капот лихача, а второй, наверное, об асфальт. - Почему так темно?! Мне страшно! Где ты?!
- Я тут, Лёш. Где-то рядом. Сейчас нащупаю тебя. Только ты не молчи, говори что-нибудь.
И тут я дотронулась до нежной кожи ребёнка. Он дёрнулся и заплакал, но я не дала ему снова потеряться.
- Это я! - стараясь перекричать слёзы ужаса, говорила я, лихорадочно подтягивая его тельце к себе. Потом обняла, обвивая руками,
перетащила к себе на колени. - Это мама, зайка! Мама..!
- Мама! - расплакался малыш, извернулся и повис на мне, обнимая рученками крепко-крепко, как мог. - Я так испугался!
- Ну всё... Всё... Я рядом уже... Всё хорошо. И только сейчас меня начало колотить крупной дрожью. Накатила слабость, заболела голова, замутило.
Может так было с самого начала, просто я не позволила себе почувствовать это. - Мы немного посидим, хорошо? И будем думать как отсюда выбраться.
- А где мы? И почему тут так темно? А где папа? - завалил он меня вопросами немного отстранившись и не обнимая уже теперь так сильно. Я по привычке положила его себе на скрещенные по-турецки ноги попой, голову на сгиб локтя левой руки, правой поглаживая свествшиеся на пол ножки.
- Я пока не знаю где мы. Давай немного посидим, а то маме нехорошо что-то. Я отдохну чуть-чуть и будем искать выход.
- Хорошо! - бодро сказал сын. - Спой песенку.
- Какую, детка? - я знала уже какую. Он свегда любил именно её. Довольно странная песня для исполнения её ребёнку, но он услышал как-то раз, как я пела себе под нос, и потом затихал и засыпал только под неё.
- Ну ту, про ворону! - я вздохнула, в тысячный раз посетовав, что это вообще не детская песенка.
- Чёрный вооороон, что ж ты вьёшьсяааа над моееюуу головооой...? - запела тихо, едва слышно, покачиваясь, скорее по привычке, успокаивая себя и его. И сама окунулась в свои мысли, не замечая что шуршание страниц резко прекратилось и повисла тишина. Только переливы моего голоса во тьме.
Тот куплет, который я знала, был давно уже спет несколько раз. Сын сопел в моих руках. Спина затекла и начинала побаливать. Тошнота не проходила, но и не усиливалась, что меня очень радовало. Головная боль перестала пульсировать в висках, но всё так же давила на глаза. Заныло ушибленное бедро.