Отец ушёл, когда мне было одиннадцать. Собрал сумки и, бросив матери пару слов, вышел в дверь и больше я его не видел. Просто и незатейливо. Мать тяжело переживала это. Тогда я сильно ненавидел его за это. Может, и сейчас ненавижу, но сейчас это скорее презрение, чем ненависть, с примесью злости.
Матери я звонил каждый день утром или вечером, как получалось. Она жила в другом городе, далеко от моего нынешнего местоположения, и выбирался к ней я редко. Не то чтобы я не хотел, но, наверное, так всегда бывает с детьми, которые покинули родительское гнездо. К тому же, город, где я вырос, всегда навевал на меня неприятные воспоминания.
Несмотря на боль во всём теле особенно сверху, где пульсировала каждая мышца, я всё-таки достал мобильный и набрал её номер.
В трубке отозвался знакомый, чуть отдалённый голос:
Алло? Привет, как ты там?
Привет, ма всё нормально, пробормотал я. Разбитые губы мешали говорить, но я пытался звучать привычно.
Ты какой-то вялый, сынок. Устал?
Ага, просто день тяжёлый.
Ну ничего, скоро выходные, отоспишься. Я вот весь день на кухне. Пеку пирог соседка Люба новый рецепт подкинула. Представь, с лимонной цедрой и сливочным маслом, целая наука.
Пирог это хорошо А что за рецепт?
Да всё сложно, как всегда. Надо, чтобы масса воздушная была. Люба жаловалась, что мои пироги сухие вот я и стараюсь. Надо же иногда удивлять.
Ага интересно.
Хотя тебе-то всё равно, ты же сладкое терпеть не можешь. Помню, только шоколадный торт в детстве ел и то на день рождения.
Я криво усмехнулся и тут же поморщился.
Помню...
Ну и что у тебя нового? Как на работе?
Всё по-старому. Работаю.
Главное, чтобы стабильно. Ты там себя не загоняй, понял? А то превращаешься в тень, честное слово.
Постараюсь.
Ты точно в порядке? Голос какой-то... не твой.
Устал, ма. Всё нормально, честно.
Ладно. Верю. Вот испеку пирог, если не развалится пришлю тебе кусочек. Будешь пробовать?
Конечно...
Ну вот и договорились. Только не забывай поесть как следует. Я ж тебя знаю работаешь, как вол, а потом лежишь пластом.
Ладно, ма, всё хорошо.
Тогда не буду отвлекать. Больше отдыхай. Люблю тебя, Кейн.
И я тебя. Пока.
Пока-пока.
Она отключила. Я убрал телефон и пошёл дальше. Боль никуда не делась, но внутри стало немного тише. Мамин голос всегда так действовал как будто ненадолго возвращал в норму.
Звали меня Кейн. И это прихоть моей мамы. Отец не возражал, ему, наверное, и тогда было всё равно. Она выбрала это имя сама, вдохновлённая своим любимым сериалом про комиссара Кейна Уэста. Она пересматривала его бесконечное количество раз.
«Справедливый и в то же время беспощадный к преступникам комиссар Кейн всегда на страже порядка и закона». Эту фразу из начала сериала я знал наизусть, и она могла мне даже сниться.
Рассказывать, что было в школе из-за моего имени, думаю, не стоит. Если добавить сюда ещё и мою фамилию Лапшов, получается гремучая смесь для любого детского учреждения. Наверное,
поэтому я всегда был один. Почти всегда. Ни девушки, ни друзей. Правда, в институте был один друг Пашка. Мы сблизились, потому что оба были, как сейчас говорит молодёжь, фриками. Где он сейчас? Давно я ему не звонил. Надо будет как-нибудь набрать и встретиться. От таких мыслей голова заболела, и я на миг прикрыл глаза, а когда открыл, заметил нечто странное.
Цифры и символы перед глазами. Они находились на краю периферического зрения и складывались в какие-то столбики и обозначения.
«Ну вот, здравствуйте, глюки», подумал я и остановился. Закрыл глаза, осторожно покачал головой из стороны в сторону. Открыл всё осталось на месте: и цифры, и знаки.
«Чудесно», я даже попытался улыбнуться, но изуродованное лицо не дало этого сделать, отозвавшись резкой болью.
«Ладно, пусть будут», решил я, вздохнув, и пошёл дальше по направлению к метро. Они не мешали моему общему обзору, а как от них избавиться решу потом.
Прохожие кидали на меня косые взгляды и старались обходить стороной, словно я был чумной. Я чувствовал себя ледоколом в толпе офисных клерков, уборщиц и прочего низшего класса, который стремился в бездну метро, поглощавшую потоком бегущих людей без тени сомнения. Как и меня.
Мой офис находился почти в самом центре города. Хоть мы и занимались продажами шариковых ручек, разных фирм моделей и размеров. Тем не менее, дела шли неплохо, и компания могла позволить себе офис такого уровня.
Я занял своё привычное место в опенспейсе, и никто не обратил на меня внимания, как и всегда. Этот муравейник, где каждый занят своим делом и всем на всех наплевать, был мне знаком до боли. Я мысленно усмехнулся своим размышлениям и включил компьютер.
Главный менеджер уже накидал мне задач в туду-листе, и я, мельком просмотрев их, сразу принялся за работу. Адреса, номера телефонов всё пошло в оборот. Голова раскалывалась, губы едва шевелились от боли, но я продолжал обзванивать клиентов и предлагать им наши товары. Несмотря на всё, получалось у меня не хуже, чем раньше. Я никогда не был лучшим сотрудником месяца или года, но продажи у меня всегда были выше среднего. Это отражалось на моей зарплате, которая, как известно, всегда кажется недостаточной, сколько бы тебе ни платили.