Скоморох заунывно напевал песни, Наташка всхлипывала, как-никак дочь, пусть и не родная, любила отца крепко, старуха сидела молча и смотрела куда-то вдаль. На небе светило яркое солнце, и люди, что встречали процессию, останавливались и провожали незнакомого, а кто и знакомого человека в долгий путь. Сейчас, оказавшись в темноте, он находился там один, ждал когда появится звёздная дорога, что уведёт его в другой мир, а может вернёт в этот. Уже младенцем.
На небольшом кладбище чуть постояли у гроба, а затем заколотили крышку, опустили его в яму, и Сила закопал деда, водрузив крест, что вырезал сам. Всю ночь колупал на дереве имя, затем подкрашивал. Ещё не высохло, но главное за свежеокрашенное не браться. Получилось. Потом укрыл соломой могилу. Чёрт знает чей обычай, вроде тоже нашенский и старый, вроде как в первые годы после Конца Света так делали, а потом загрузились в телегу и поехали обратно. Могильщик довёз клиентов до дома, там помянул старика вместе с ними, затем уехал. Кощей остался. Сила ждать его не стал.
Время было шесть, когда Могильщик распряг мёртвых коней, поставил их в стойло. Кони мёртвые, им новая смерть ни почём, однако главное, чтоб не гнили. Колдовские чары несколько накорябаных на бруске Кощеем рун их от этого спасали. После Сила пошёл домой. Хотелось погреться да помыться. Чаю тоже хотелось.
В общем, день ничем не оказался примечательным. Разве что вечером, когда Кощей притащился пьяный и завалился на чердаке, где впрочем всегда проживал, из громкоговорителя маленького хроникуса долетели две вести: Петрушка-кормушка вещал о том, что бог с неба упал и вроде как помер, а ещё Великий Князь Святогор отдал богу душу, ну и конечно же, нехорошо так пошутил, тому ли душу отдал, что упал или быть может другому. А если тому, тогда понятно отчего тот шлёпнулся с небес. До бога, конечно, мало кому дело было. Ну упал. С кем не бывает. Правда не так часто они падают, но всё же. А вот смерть Князя Великого, управителя Светлой Славорусии заставила задуматься.
Святогор худым был правителем. И вспомнить не о чем. Много пьянствовал, девок щипал за задницы, а то и за другие места, вёл праздный образ жизни и на Славорусию-матушку и на народ особого внимания не обращал.
Святогор был из Великих Князей и четвёртым ребёнком Игоря Воевателя, хорошего Великого Князя, о котором уже давно сложили песни и былины. В общем осталась из Великих, истинных правителей Светлорусии лишь дочь Игоря Княжна Мстислава Затворница. Осталась одна, ибо старший брат её Борис давно в могиле, раньше отца сгинул, второй Добромир пропал много лет назад, когда в поход на Османию пошёл, говорят, тоже умер, и вот третий, балагур и пьяница, игрок и паршивая овца в стаде, наконец, отправился в темноту. Ни у кого из детей Игоря Воевателя наследников не было, говаривали, что прокляла Игоря его же жена, которую он силой взял, а затем привёз на землю русскую. На самом деле силой Игорь её не брал, но привёз издалече, что Могильщику, как и многим не нравилось.
В общем ощутил Сила привычное волнение: пусть Святогор и был наихудшим правителем Великого государства, однако был мужиком. А Мстислава, которой по праву рода предстоит сесть на престол, баба. А бабы, по его суровому мнению, править не умели. Сила ничего не имел против Мстиславки, она глупой не была, по крайней мере тогда, когда он её встречал, и всё же
Странно. Тут Могильщик задумался, протирая ветошью тарелки, что только что помыл Святогор, ещё три дня назад пышущий здоровьем и весельем на празднестве очередного хрен-знает-какого-святого раздавал всем плюшки, с горки катался, хороводы водил, а потом к девицам побежал вдруг помер. Не с неба же он упал, как бог. Помер, наверное, в своей постели. Или ещё где? И не важно где, это всё равно было неожиданно. Можно было бы подумать, что Петрушка-кормушка опять жуткие шутки шутит, есть у этого гнилого рта такая особенность, вот только не до такой же степени. Нет. Умер Святогор, чует Сила, помер.
Когда Могильщик завалился на широкую кровать, чтобы предаться блаженному сну, вдруг подумал о том, что не такой уж и обычный был этот день. А вот утро следующего стало совсем неожиданном. Мало того, что Кощей, встав рано, решил супу сварить и шумел так, что вся улица проснулась, так ещё, когда сели за стол, чтобы этого супа откушать, в дверь избы постучались. Кощей дал понять, что сам откроет. Могильщик, проглотив ложку супа, повернулся ко входу, чтобы лицом, а не спиной встретить гостя. Однако при появлении вестника желание отвернуться и продолжить трапезу оказалось настолько сильным, что Сила еле сдержался.
Тут живёт Сила Медведь по крови и Могильщик по прозванию и Кощей Мрачный Жданец по прозванию и Скоморох по роду деятельности? вопросил вестник,
деловито задирая подбородок, будто он настолько важный гость, что его надо хлебом да солью встречать.
Тут. Мы это, проскрипел Кощей.
Ваша бумажка? протянул брошюру вестник так, будто это была и правда бумажка.
Наша агитка, кивнул Кощей.
И точно по обрядам и традициям хороните? продолжал важничать вестник.