За распахнувшейся дверью склепа было лето. Незнакомые, густо разросшиеся сосны закрывали обзор на особняк. Карлус не помнил, как добрался до родничка, испокон веков струившегося в каменную чашу возле усыпальницы. Напился. Тут же уснул на толстом слое опавшей хвои. Несколько раз просыпался, снова пил невероятно вкусную студёную воду и снова засыпал. День сменился ночью, а ночь утром, когда он, продрогнув от ночной прохлады, решил вставать. Обветшавшие погребальные одежды совсем не грели.
Утренняя прохладца пробирала зябким ознобом. Стуча зубами от холода, Карлус машинально попытался беспалочково накинуть на себя согревающие чары. Магия не откликнулась. Даже малейшего её движения не ощущалось. Он с грустью осознал, что стал сквибом. Закономерный финал, в общем-то. Стоит ли удивляться?
Решив ещё раз попить и умыться, увидел своё отражение в чаше родника. Чуть не заорал с перепугу: лысый череп в редких клочьях уцелевших волос, обтянутый жёлтой кожей, с ввалившимися выцветшими глазами Натуральное умертвие! Словно сошёл с иллюстрации одной из книжек по некромантии. Вот только кровь в венах бежит, сердце бьётся и дышится полной грудью. Он жив это несомненно. Мёртвый сон Медальон погрузил его в долгий и очень глубокий сон, похожий на смерть. Всё это время даже ногти и волосы не росли, а это показатель. Осталось узнать, сколько он проспал.
Заря высветила верхушки сосен. В низинах стелился туман. Лёгкие румяные облака обещали ясный денёк. Щебетали птахи. Жизнь брала своё. Он вдоволь наелся душистой земляники на полянке рядом с родником. Наверняка придётся поплатиться за неподходящую пищу после длительного голодания, но уж очень хотелось есть.
С трудом на четвереньках взобравшись по потрескавшимся каменным ступеням на пригорок, Поттер поковылял через заросший соснами парк по выложенной сланцем тропинке к дому. Казалось, он уже был готов к подобному зрелищу, и всё же не смог удержать горестный крик: белокаменный особняк его не было. Карлус упал в траву. Не хотелось ни шевелиться, ни дышать. Он остался один.
Сколько лет он пролежал в гробу? Как долго уже нет в живых сына? И где потомки Флимонта?
Мысль отрезвила. Прежде чем впадать в отчаянье, нужно выяснить, что случилось с его семьёй.
Тело решительно протестовало, но он поднялся на ноги. Очень пригодилась толстая ветка, оказавшаяся поблизости. С импровизированным посохом идти стало легче.
Он трепетно огладил покрытое мхом основание разбитой колонны портика. Дом сожгли Адским пламенем. Об этом твердили оплавленные камни рухнувших стен. И случилось это давно. Уже поднялись деревца, руины поросли крапивой и кипреем. Разгребать завал,
чтобы добраться до возможно уцелевшего подвала сейчас ему не по силам. Глубоко под землю спрятанная мастерская вряд ли пострадала слишком много защитных чар на ней было навешано поколениями прирождённых артефакторов. Карлус посидел в скорби, как у могилы погибшего родича. Свой дом, в котором родился и вырос, в котором появился на свет его сын, он очень любил.
Нужно решить, как жить дальше и, главное, где жить. Пожар забрал не только дом, но и все хозяйственные постройки: ни оранжереи, ни конюшни, ни дровяного сарая Даже флигель садовника сгорел. Осталось проверить Вдовий дом, и если его постигла та же судьба устраиваться в склепе. Там хотя бы крыша есть. Правда, со свода падают камни, но возле стен, наверное, вполне безопасно.
Словно в плохом сне он брёл и брёл по едва различимой в траве каменной дорожке через ставший чужим парк, искренне радуясь уцелевшим фрагментам счастливого прошлого.
Старый кряжистый дуб за руинами сарая заметно одряхлел, но был жив и раскидист, как и во времена детства Карлуса. Помнится, в его дупле был тайник с похищенным кухонным ножиком, из которого он собирался выковать меч.
Чаша каким-то чудом работающего фонтана. Задумчивая мраморная дева всё так же лила воду из кувшина. Пусть тонкой струйкой, но ведь лила. Пока отдыхал на бортике, успел немного почистить чашу от забившего её древесного мусора. Пообещав себе полностью привести фонтан в порядок, когда достаточно оправится, пошёл дальше.
Тропка вывела на берег пруда. Когда-то зеркальную поверхность воды затянула ряска. Белели водяные лилии их обожала мама. Берега заросли ивняком и осинником. Самозабвенно орали лягушки. Карлус посидел на каменной скамейке под липами, где много лет назад мама учила его складывать буквы в слова. Он помнил её голос, выбившийся из причёски светлый локон, трепетавший на ветру широкий рукав а лицо стёрлось из памяти. Она рано оставила его, уйдя в Серые пределы. К сожалению, портрет супруги отец не сподобился заказать.
Так называемый Вдовий дом уцелел. Карлус с большим облегчением рассмотрел знакомую с детства черепичную крышу в зарослях одичавших яблонь. Похоже, враги о домике не знали. Пристанище одиноких вдов из обнищавшей родни. Правда, последней здесь жила бабушка Розалия, а её бедной никак не назовёшь. Вредной и неуживчивой интриганкой это сколько угодно. Но и на неё нашёлся укорот. Беспощадная война с Дореей за власть в доме закончилась полной победой урождённой Блэк, и бабуля съехала во Вдовий дом, где и проживала до самой смерти.