Деснаирская доктрина полагалась на то, чтобы вести огонь с большей дистанции и стрелять высоко, пытаясь повредить такелаж другой стороны, но это было потому, что деснаирские капитаны (и, по правде говоря, немало капитанов флота Бога) всегда были сосредоточены на том, чтобы уйти от любого чарисийского военного корабля, который они встречали. Доларцы, с другой стороны, были совершенно готовы сражаться, когда шансы были близки к равным, и, как и ИЧФ, они хотели решающего боя. Вот почему их доктрина основывалась на том, чтобы подобраться как можно ближе всего на сотню ярдов или даже меньше, если им это удастся, где промахнуться было бы чрезвычайно трудно, а затем поливать огнем как можно больше так быстро, как только могли по корпусам своих врагов. Это была техника, которой они научились у самих чарисийцев, но артиллерийские расчеты ИЧФ тренировались со своим оружием как минимум один полный час в день. И в отличие от других военно-морских сил, которые тренировались исключительно ради скорости, снова и снова выполняя упражнения по заряжанию и выкатке без единого выстрела, чарисийский флот также «потратил впустую» довольно много пороха и ядер, стреляя по целям, которые он намеревался поразить на самом деле. Его скорострельность, по меньшей мере, равнялась скорострельности любого другого флота в мире, когда требовалась скорость, но его артиллеристы также были обучены наводить свои орудия и учитывать собственное движение своих кораблей.
Гектор собирался использовать это преимущество как можно безжалостнее. Последнее, чего он хотел, это попасть в зону поражения орудий «Серпента» в бортовой дуэли, а для боя на более дальних дистанциях действительно имели значение длинные орудия противников. Хотя 18-фунтовые орудия «Серпента» были тяжелее, и у него их было два, единственное 14-фунтовое орудие «Флит уинг» было установлено на шарнире и могло вести огонь по широкой дуге с любого борта. И в отличие от орудий «Серпента», оно было нарезным. «Длинные четырнадцатые» прославились в чарисийской службе своей точностью с момента их появления. Нарезы только сделали его еще более смертоносно точным и увеличили вес его снарядов. Шхуна получила новое оружие всего три месяца назад, и Гектор знал, что Жовэлтир жаждет испытать его в бою.
Полагаю, мы сможем подойти на такое расстояние в ближайшие, о, тридцать минут, сказал он. Надеюсь, это будет удовлетворительно?
Думаю, что справлюсь, сэр, торжественно заверил его стрелок.
Тогда, полагаю, вы должны пойти и сделать все возможное, чтобы сделать меня счастливым человеком.
Мы сделаем это, сэр.
Жовэлтир еще раз коснулся груди, отдавая честь, затем повернулся
Макласки, холодно подумал Гектор.
В отличие от Макласки, лейтенант Эйчли не смог скрыть своей реакции, когда чарисийский снаряд выбросил этот предательский столб воды. Он развернулся к своему командиру, широко раскрыв глаза, и открыл рот, но резкое покачивание головой Макласки снова закрыло его, прежде чем прозвучало что-то еще.
Посмотри, сможешь ли ты подвинуться немного ближе к ветру, сказал лейтенант-коммандер седому матросу на штурвале и обнажил зубы в тонкой улыбке. Думаю, нам лучше подобраться к ним как можно ближе.
Есть, есть, сэр, подтвердил рулевой, но он был опытным человеком. Его глаза встретились с глазами капитана, и он понял, что «Серпент» подберется к «Флит уинг» не ближе, чем «Флит уинг» решит позволить. Никакое судно с квадратной оснасткой и в лучшие времена не могло сравниться со шхуной по реакции на ветер, а «Серпент» вдобавок был медленнее.
Иди вперед, Кармейкел, продолжил Макласки, поворачиваясь к своему первому лейтенанту. Хочу, чтобы ты был как можно дальше от меня на случай, если случится что-то неприятное. Кроме того, его улыбка была еще тоньше, чем та, которую он показал рулевому, не повредит, если твое присутствие поддержит усилия Клинмивлира. Только не толкай его под локоть.
Чисто! рявкнул он и подождал достаточно долго, чтобы убедиться, что все члены экипажа благополучно убрались с дороги.
Затем он снова склонился над затвором, устанавливая совмещающий прицел, который использовался только в чарисийском флоте, наблюдая, как дуло его орудия поднимается, чтобы указывать только на небо, затем медленно опускается, пока не будет направлено только на море. Хитрость заключалась в том, чтобы поймать его точно в нужный момент цикла когда неизбежная задержка воспламенения заряда совпадет с моментом, когда дуло идеально выровняется на доларском бриге. Неизмеримо помогало то, что контроль качества Эдуирда Хаусмина гарантировал достаточно близкое время горения поставляемых на флот запалов, но самый лучший контроль качества в мире не мог гарантировать строго одно и то же время. Всегда существовали какие-то вариации, и единственным доступным «управлением огнем» был опытный человеческий глаз и чувство времени.
Так получилось, что у Уиллима Русила было и то, и другое.
Может быть, тот первый выстрел был случайностью, сказал себе Макласки. Это могло быть так.
Он сказал себе это очень твердо и ни на мгновение в это не поверил.