Сажусь на заднее сиденье и провожаю взглядом родной двор. Вот там я впервые подрался, тут ещё стоял деревянный домик, в котором я выкурил свою первую сигарету, прямо под окнами родителей. И первого «особенного» я встретил тоже здесь, у подъезда. Маленький дедушка, почти карлик, стоял на ящике из-под пива и, задрав голову, разглядывал списки жильцов, что-то бормоча себе под нос. Меня тогда послали за хлебом, но при виде этого странного типа с бородой до колен, словно из мультика, я так испугался, что бросился к другу на другой конец города. Вечером папа забрал меня оттуда. Сам бы я точно не вернулся.
Тем временем мы подъехали к зданию, в которое я заходил лишь для продления документов раз в пару лет. А теперь вот как зашёл, почти с криминальной стороны. Наручники с меня сняли, но рядом всё равно шли двое, один из них похлопывал меня по плечу и улыбался.
За стойкой сидел зевающий дежурный. Он даже не встал, только хрюкнул что-то под нос, протянул руку начальнику и мельком глянул на меня.
Это он?
Да. Дверь не открывал. Пришлось пошуметь. Мы в «разговорную».
Меня повели дальше по коридору, потом вниз по ступенькам, а затем снова по длинному коридору с одинаковыми, как во сне, дверями. Вскоре меня запихнули в одну из комнат и оставили наедине с простым столом и двумя стульями. Дежавю. Приходилось бывать в допросных и пострашнее.
Только я сел, как зашёл «Залупный» один, что примечательно, оборотень в погонах.
Садись, сказал он мрачно, усаживаясь напротив, подвёл ты меня, солдатик, очень подвёл.
Он отмахнулся и полез в нагрудный карман за сигаретами.
Закуришь, боец?
Я отказался, хотя курить хотелось.
Ну давай, закурим, товарищ, по одной.
Хочется страшно, но руки слегка дрожат. Не хочу, чтобы он это заметил у этого деда взгляд цепкий, работа у него такая.
Откажусь. На дорожку можете дать одну.
На дорожку, хмыкнул он, ишь ты.
Я задержан?
Да просто поговорить тебя позвали, не петушись, боец. Или как у вас там правильно курьер?
Военно-полевая почта, уточнил я. Говорил же, в штабе отсиделся, писарем.
Ну да, ну да.
Завозный закурил, пытаясь пускать дымные кольца, но выходило плохо. Был у меня знакомый, тот мог кольцо из дыма на шею гоблина посадить и не задеть при этом его кривой нос.
Не всем с вурдалаками в штыковую да с серебряными кинжалами, задумчиво протянул он.
Тишина. Он тянул паузу, задумчиво смотрел на меня, явно вызывал на эмоции, пытался заставить нервничать.
Знаешь, что случилось в городе?
Дети пропали, знаю.
Откуда знаешь? сразу оживился мент. Не ты ли причастен?
Отец сказал. Да и весь город знает, интернет гудит. Зачем меня в наручники затянули, из дома забрали? Хотите предъявить что-то? Не тяните. Я весь день на работе был, куча свидетелей, камеры работали.
Как же вы мне все дороги Завозный раздавил папиросу о стол и скривился, глядя на результат. Храбрые поначалу. Молодые, горячие. Полицию не уважаете.
Я ждал, что он сейчас прыгнет, ударит или схватит за шею. Или что по сигналу ворвутся его коллеги и начнут избивать. Но ничего не происходило. Такие допросы могут тянуться часами, выматывая подозреваемого. Но в каком статусе я здесь? Хотелось бы понять. Завозный грустно смотрел на сигарету. Жалко её, что ли?
Знаешь, где дети?
Откуда мне знать? Повторяю ещё раз, я был на работе целый день.
Там ребята сейчас осматривают твоё жильё. Поверь, пароль на компьютере не поможет. Если хоть намёк найдут, что ты связан с этим, поселишься здесь надолго.
Значит, ждём? спросил я. Тогда, может, стоит закурить?
Полицейский долго смотрел на меня, пока я не отвёл взгляд. Удовлетворённо, он полез в телефон и следующие полчаса сидел в нём, пока я маялся, не зная, куда деть руки.
Ладно, наконец сказал он, убирая гаджет. Поговорили с твоим отцом, осмотрели комнату. Если ты и замешан, то хорошо скрываешь это.
Я могу идти?
Не спеши. Ещё одно. Помнишь наш давешний разговор? От этого теперь отвертеться не получится, парень.
Шпионить?
Помогать следствию. Пропало пятеро детей. Твоих сограждан. Понимаешь? И замешаны в этом, скорее всего, нечистые. Кто ещё мог так сделать похитить детей, и чтобы никто не заметил? Люди говорят, что шизофреник с кладбища, но я в это не верю, между нами говоря. Мы, конечно, найдём сторожа и того, кто его скрывает, накажем, но не он это. Не та порода слишком пугливый чмошник. Ты ведь знаешь, какой силой обладают эти существа. Ты же воевал.
Но ведь вроде были какие-то соглашения, кодекс о неприменении попытался я вспомнить, но полицейский сразу меня оборвал.
Да какая разница! Политики подписывают бумаги, а дела решаются на месте. Ты и правда веришь в честность «особенных»? Тех, кто явился из ниоткуда, занял наши земли, поселился в наших городах, убивал наших ребят, и даже после войны не раскрывает свои секреты? Ты уверен, что им не нужны наши дети для экспериментов или для добычи какого-то экстракта?
Но раньше они в таком замечены не были
Какая разница, что было раньше, чудак! Это особенные, нечистые, пришедшие как их ни назови. Ожидать, что они думают, как мы, что у них такие же понятия о чести и жизни, глупо. Ты ведь сам там был, участвовал. Почему ты их прикрываешь?