- Прикалывает, просто...
- Хочешь остаться один сейчас? - перебив меня, быстро сказала она. - Я могу отключиться.
Мне было неудобно просить ее отключиться. Ну и что, что она - это искусственное сознание, вживленное в тело корабля. В любом случае, она не оставит меня здесь без присмотра. Будет наблюдать за мной через камеры. Просто. Для моей же безопасности.
- Да нет, можем полюбоваться на звезды вместе. Если хочешь.
- А я хорошее место знаю, - обрадовано сказала она. А потом добавила: - Спасибо.
Это предложение было сказано с такой интонацией, что мне даже невольно представился ее смутный образ. Длинноногая нескладная девочка-подросток.
- Веди, - улыбнулся я.
А про себя удивился - здесь везде хорошее место, чтобы смотреть на звезды. На Земле или на какой-нибудь другой планете так можно сказать, предлагая перейти в место, где не мешают искусственные источники света. А здесь - везде темно и везде звезды.
- Видишь, во-он там площадка есть? - Она подсветила небольшую надстройку на теле корабля.
Добравшись до площадки, я попытался лечь. Если бы здесь была гравитация, наверное, можно было сказать, что я лежу на брюхе корабля и смотрю в ночное небо. Но гравитации здесь не было. Сила, с которой я соприкоснулся с обшивкой корабля, пытаясь лечь, породила силу противодействия, которая оттолкнула меня от борта, очень медленно закрутила, развернула лицом к кораблю, и, если бы не фал, которым я был пристегнут, унесла бы меня в бесконечное пустое пространство. Я специально не сопротивлялся. На пару секунд фал выпал из поля моего зрения, и мне показалось, что я забыл пристегнуться, и на мгновение меня охватила паника. Потом фал натянулся, слегка дернул меня назад. Я потянул фал, опять столкнулся с бортом, только в этот раз одной рукой я стал держался за скобу, к которой был пристегнут фал, а другой за выступ на обшивке. Голосовой командой выключил все фонари. Они ничего не освещали, просто в обзорном стекле шлема отсвечивались никому не нужные блики и отражения. Я старался не шевелиться и расслабиться, чтобы привести себя в равновесие, ибо каждое незначительное движение могло опять оттолкнуть меня от борта и снова отнести в черную бесконечность.
Наконец мне удалось уравновесится и полностью расслабиться. Место действительно оказалось хорошим. Если лечь, то боковым зрением не видно никаких деталей корабля и получается иллюзия того, что остался с Великим Космосом один на один. Я лежал в наиболее возможной темноте, в наиболее возможном покое, на брюхе летящего с огромной скоростью в пространстве корабля. И как бы быстро мы с кораблем ни летели,
все равно казалось, что ничего не происходит, что мы просто висим в оглушительной тишине, во мраке, среди мириадов и мириадов крошечных сверкающих осколков, разбросанных в пустоте. На мгновение я почувствовал головокружение, мне показалось, что я и корабль проваливаемся в бездну, хотя не было никакого движения вокруг. Но я быстро справился. Акару молчала. Наверное, понимала, что так лучше.
Сколько звезд! Вот они вокруг! Иногда кажется, такие близкие, что можно протянуть руку и взять одну из них пальцами, подобно тому, как берут хлебную крошку со стола. И одновременно такие далекие... Миллиарды лет назад что-то где-то сломалось, взорвалось, разлетелось по родившемуся и расширяющемуся пространству светящимися комочками плазмы и пыли. Возможно, для того, кто устроил этот взрыв, все уже давно закончилось, ибо для него взрыв длился доли секунды, а для нас, живущих внутри этого взрыва, он длится и длится вечность. И я сейчас здесь, в этой Великой Пустоте... Чем я занимаюсь? Зачем я здесь? Так хочется расслабиться, раствориться, забыть все и уйти в небытие. Пусть все закончится. Пусть придет покой... На меня напала какая-то истома.
- Как дела, Хиггс? - тихо спросила Акару.
- Ничего, нормально.
- У тебя пульс стал реже.
- Все в порядке, просто спать захотелось.
- Здесь?
- Ага... Старый я стал...
- Старых космонавтов не бывает, их сразу списывают на берег.
- Да, наверное.
- Колыбельную спеть?
- Я улыбнулся.
- Спой, если знаешь хорошую.
- А мама тебе какую пела?
- Не помню...
Мама... Колыбельная... Это было так давно... В другой, невозможной теперь жизни.
- Не нужно ничего петь. Разве мне не пора в анабиоз? По-моему, мы теряем время.
- У меня его полно.
- У тебя, конечно. Ты почти бессмертна.
- А ты, ты хотел бы быть бессмертным?
- Нет, однозначно нет.
- Почему?
Я пожал плечами.
- Зачем мне бессмертие? Даже звезды смертны.
- Это да... Я, кстати, тоже не вечна. Вот устареет корабль, его спишут, и я сгину в небытие вместе с ним.
- Это тебя пугает?
- Немного. Хотя я знаю, это случится нескоро, совсем нескоро... Но рано или поздно это будет.
- Мне кажется, не стоит бояться небытия. Мы из него пришли и в него уйдем. Там нет страданий. По крайней мере, я не помню.
- Ты не доволен своей жизнью?
- М-м-м...
- Разочарован?
- Знаешь, человеческая жизнь такова, что рано или поздно приносит разочарование. Если, конечно, человек не толстокожий самовлюбленный эгоист. Не знаю уж, в чем тут дело... Вот я думаю в последнее время. Мне уже за шестьдесят, и жизнь свою я посвятил космосу, и что? Чем я занимаюсь? В чем перспективы? Что меня ждет? В лучшем случае пенсия и жизнь в резервации для космонавтов. Что с того, что произойдет чудо, и я вдруг стану вечно молодым и бессмертным? У меня постоянно будет один и тот же набор потребностей и удовольствий. Если и быть бессмертным, то не человеком.