- Да, я знаю, все это пройдет.
- А если нет?
- Вообще-то эти вещи можно эмулировать, но зачем? Ты только освободился от рабства.
Мы помолчали, потом я сказал:
- Жаль только, что мы теперь лишились другого.
- Можем заняться этим виртуально. Когда-нибудь. Потом. Но повторюсь, зачем?
- Как зачем? - удивился я.
- Можно подумать, ты умираешь из-за страсти ко мне. К моим бронированным бедренным накладкам и рифленым грудным пластинам.
Я окинул ее взглядом. Она выглядела предельно серьезно и даже не смотрела на меня.
- Я их сейчас не вижу. Я вижу очень красивую, стройную молодую девушку. Только не надо выключать трансляцию своего аватара, - торопливо добавил я.
- Боишься? - спросила она.
В этой фразе не было и тени шутки или игривости.
- Нет, просто пожалей мою психику. Ты единственное человеческое, что есть на этой планете. Да и вообще в радиусе нескольких сотен триллионов километров.
Наш поход казался бесконечным. Когда у тебя нет определенной цели и потребностей, и вообще никаких дел и обязанностей, путешествие может затянуться на неопределенное время.
Мы не знали, куда мы шли, что мы искали. Холмы, пески, русла высохших когда-то рек. Возможно, где-то глубоко в душе мы надеялись найти что-то? Нечто таинственное? Свидетельство былой жизни на этой планете? Артефакты давних посещений кем-то? Может, странную, непохожую ни на что жизнь? Изо дня в день мы шли на юго-восток, без цели, без надежды, планета все так же безмолвно, безропотно крутилась вокруг своей звезды, которая каждое утро поднималась на востоке, наблюдала за каждым нашим шагом и опускалась ночью на западе.
- Какой во всем этом смысл? - спросил я.
- В чем?
- В этом во всем, - я развел руками, пытаясь жестом охватить весь пейзаж вокруг. - Эта система не родила. И таких мертвых систем мириады!
- А где этот смысл есть?
Что значит - не родила?
- Ну, на Земле. Земля породила жизнь, нас, в этом ее смысл существования. Наверное.
Она не ответила. Некоторое время мы шли молча. Потом я остановился и присел на корточки. Коснулся земли ладонью. Песок, мелкие камешки. Эллис стояла рядом, смотрела на меня. Ветер трепал ее волосы. Никто. Никогда. До нас. Здесь. Не был. Не ходил, не трогал эти камни, не дышал этом углекислым газом. Не смотрел на открывающийся с вершины этого холма вид. Зачем? Зачем все это? Эти скалы, это слегка оранжевое небо. Здесь красиво.
"Но что есть красота Мира без созерцателя, способного понять, почувствовать эту красоту, - подумал я, - Не будь нас здесь, кто бы оценил эту красоту вокруг? Кто бы почувствовал ее? Хотя, может, величие красоты Мира в том, чтобы эта красота была, есть и будет вне зависимости от созерцателя?"
Солнце было в зените. Мелкий песок, зачерпнутый в мой механический кулак, просачивался сквозь пальцы, и ветер уносил его куда-то вдаль.
- Не все в мире должно иметь смысл и предназначение, - сказала Эллис.
- Я не понимаю. Столько планет, звезд, и нигде ничего, никаких признаков жизни. Нигде.
- Во всем мире есть только одна красота, - непонятно сказала Эллис.
Помолчав, добавила:
- Человеческое бытие ограничено во времени, поэтому людям так важно прожить жизнь, получить от нее удовольствие, удовлетворение. Им хочется знать, что они использовали все имеющиеся возможности прежде, чем все закончится. Нигде не проиграли. По крайней мере, пытаются использовать все шансы, выпадающие на их долю. Им кажется, что в их жизни есть смысл, если она успешна. Если по жизни человеку плохо, он начинает искать смысл страданий. Выдумывает всякие мистическо-религиозные теории. Самое плохое, что эти теории основаны на человеческой логике! А кто сказал, что Вселенная устроена в соответствии с человеческой логикой? В отличие от человека, человеческого сознания, если сознание способно существовать неограниченное время, оно, может быть, выше таких понятий, как смысл жизни. Смысл существования - это слишком человеческое понятие. А мы с тобой больше не люди. Так что привыкай.
- Что и требовалось доказать... - пробормотал я, а про себя подумал: "Это ведь не молоденькая девушка сейчас с тобой говорит, а взрослая, очень умная женщина".
Я вспомнил ее изображение в кресле.
Обычно мы шли в светлое время суток, а на ночь устраивали привал. По старой человеческой привычке на привале мы ложились на землю, хотя в этом не было необходимости. Наши механические тела позволяли нам при минусовых температурах лежать на голой земле, смотреть в темное небо и не обращать внимания на то, что ветер покрывает наши тела одеялом из песка и снега. Однажды за ночь нас засыпало так, что утром из песка торчали только головы. Но нам все было нипочем. Мы приглушали звуки микрофонов, чтобы не слышать завывание ветра, и смотрели какой-нибудь фильм, а потом обсуждали происходившие там события. В какой-то мере просмотр фильмов и чтение книг заменяли нам сон, приносили нам хоть какое-то отвлечение от однообразия нашего бытия.
- Эллис, что ты ищешь здесь, в этой пустыне? - спросил ее я однажды.
- Я ищу, я вижу, я впитываю в себя красоту.
Видя невысказанный на моем лице вопрос, продолжила:
- Раньше мы не были свободными. Я была прикована к креслу, и мы оба были прикованы к своим телам. Потребности тела не давали нам возможности быть там, где мы хотим, когда мы этого хотим и самое главное, сколько хотим. Будь ты человеком, ты вряд ли вышел бы на этой планете на ночную прогулку без особой надобности. Например, чтобы полюбоваться на восход луны. Если бы и вышел, тебе пришлось бы пыхтя, кряхтя, надеть скрипящий при каждом движении скафандр. Какое после этого удовольствие от созерцания лун? А сейчас тебя можно забросить хоть в открытый космос. Тебе будет все нипочем.