Нельзя, губы Егора скривились в неком подобии улыбки. Нельзя их арестовывать. Знаешь, сколько таких храбрых «братков» мы уже успели вывести? Десятки. А они не кончаются. Их словно магнитом сюда тянет. Вот представь себе, попытаемся мы вот такую банду арестовать. Да пока мы рот откроем для приказ сдаться, они перебьют гражданских и свалят в Пелену, прихватив девку. Не поверишь, у этих обрубков общества мысли только о бабах и наркоте. Допрашивали как-то двоих. Очумевшие напрочь, с головой явно не всё в порядке. Их потом эфэсбэшники увезли. Как вспомню, так вздрогну. Глаза чёрные, кожа серая, руки трясутся, говорят так, словно во рту тарелка манной каши А бред несут такой, что хоть стой, хоть падай.
Но убивать не унимался Геннадий.
Приказ у нас негласный такой, пожал плечами старшина. А приказы надо выполнять. Ты думаешь, это потому, что у нас в верхах твари охреневшие одни? Нет, парень. Просто алый август помнят.
А что было-то? жадно спросил парень, пару дней как присланный с армейской передержки по разнарядке. Вообще он до этого служил под Уссурийском, но вот направили для усиления.
Много крови было, огня и страха, сказал Егор. Тогда ведь, когда всё началось, власти эвакуацию начали не сразу. Ну, хрень какая-то, в первый раз, что ли? Как принесло, так и унесёт А не унесло. Эта чёрная пелена только плотнее становилась с каждым днём. А потом кто-то заболел. И понеслось. Драки, грабежи, мародёрство, а там и первое убийство. Люди ведь те ещё твари. Бойня была большая. Бандиты, полиция, армейцы, а там и охотники с выживальщиками подтянулись. Никто не хотел договариваться. Потом росгвардия подтянулась. Чёрные человечки
Егор хохотнул, после чего прикрикнул на жадно слушавшего парня:
Ты за дорогой-то следи, салага.
Генка вздрогнул и приник к биноклю, а старшина продолжил рассказ:
Эти ребята миндальничать не стали, вошли в Зону, из которой шла поспешная эвакуация, да и начали зачистку города от криминала и прочих деструктивных элементов. Война настоящая началась. Прикинь Это вот серое марево, тогда ещё не такое плотное и тёмное, а в нём тени, дома, машины. Пожары. И стрельба под крики случайных, попавших под обстрел. Жуть, в общем. Потом начались ноты протеста, вся фигня, иностранцы полезли. Ну и закрыли наши всю эту территорию. Нами закрыли. Только армейские ребята регулярно в Зону ходят, ищут тех, кто уцелел и хочет выйти к солнцу. Там ведь внутри всё серым-серо. А народ говорит, что Пелена темнеет. Кто-то из учёных в лагере сказал, что скоро совсем воздух почернеет. Хотя там и так дышать нечем Так и увидеть ничего нельзя будет.
А что это вообще? подал голос Гена. Вот эта пелена.
Говорят, угольная пыль. сказал Егор. Только странная. Сам посмотри, какая чёткая граница. Словно какое-то поле держит. Как в книжке фантастической
Товарищ старшина, доложил Генадий, всё спокойно.
Наблюдай, ответил Перепетько.
Уголь? спустя минуту недоумённо спросил Генка.
Что? вздрогнул старшина, успевший задуматься о своём. Ах, да, точно. Уголь. Пыль. Слышал, может, какие скандалы были про загрязнение? Эти, которые в лагере, учёные говорят, что концентрация вещества в атмосфере данной территории превысила какие-то предельные значения и бла-бла-бла Только вот не верю я в эту ахинею. Хотя то, что это угольная пыль, похоже. В Зоне полазишь, весь чёрный станешь. Наши ходили, потом в бане ржали со своего шахтёрского вида.
На посту воцарилась тишина. Но спустя ещё пару минут неуверенный голос Генки вновь нарушил покой:
Товарищ старшина Там что-то не так.
Что? подался вперёд Егор.
Где убили тех пятерых, там пятна крови оставались на дороге. А сейчас их нет, пояснил солдат.
Ну-ка дай, старшина забрал у парня бинокль и сам посмотрел на границу Зоны. Что-то действительно не сходилось с привычной
и сам воздух словно пропитался этой же дрянью. Путники почти мгновенно покрылись тонким слоем угольной дряни. Егор почти услышал, как захрипел респиратор, ограждая его лёгкие от смертельной опасности силикоза. Все четверо двинулись по дороге вглубь поражённой территории.
Они провели в Зоне около двух часов, успев за это время набрать образцов растительности, пусть и пожухлой, а также воды из пары овражных ручьёв и воздуха, который набирали до смешного просто: Арсений поводит пробиркой, закупорит её, а потом, через метров сто пути снова. И так раз пять или шесть, с пометками прямо на стекле. Рутина, в общем, всё, как и хотели учёные, выбрав именно Егора в проводники. Уже на обратном пути неугомонный парень ляпнул:
Всё, закончили, сейчас выйдем и
Заткнись! прошипел Егор, чувствуя шкурой, как потяжелело небо, словно что-то начало концентрироваться над ними. Опять Опять этот недоносок сглазил! Как в прошлый раз, когда стая собак на них выскочила. Старшина скомандовал:
По дороге бегом!
Маринка и Михалыч подорвались вперёд. До границы Зоны оставалось всего ничего метров сто. А вот Арсений заартачился:
Вы меня не затыкайте, старшина!
Тем временем тяжесть на нервах военного сконцентрировалась до остроты взгляда, не враждебного, нет. Взгляда препаратора, прикидывающего, с какой стороны подступиться к телу. Без лишних слов Егор схватил парня за шкирку и потащил за собой, хоть тот и пытался что-то вякать и трепыхаться. Уже метрах в пяти от границы он услышал сдавленный вопль молодого учёного. Внезапно Арсений словно взбесился, вырвался из пальцев старшины и в пару гигантских прыжков выскочил из зоны. Егор мгновенно последовал за ним. И уже снаружи замер, всматриваясь в Пелену. За его спиной шумно выдохнул малой, сняв маску и очки. Дрожащий голос парня заставил старшину развернуться и уставиться на него: