Кедрограду, как всякому солидному промышленному предприятию, был необходим проект, причем перед лесоустроителями их называют таксаторами стояла новая, невиданная доселе задача: подсчитать не только запасы древесины, но и все остальные богатства кедровой тайги, рассмотреть их в комплексе, подсказать пути наиболее выгодного их использования.
Собирались второпях, прибыли сюда во второй половине июня. До зимы оставалось так мало времени, что на изысканиях можно было ставить крест. У Николая не было подготовительного периода, когда предварительно изучаются экономические и природные условия, не было данных аэрофотосъемки. В тайгу не пролезть шла коренная вода, и лошадей сносило. Энцефалитного клеща было полно в тот год, а ребята не успели сделать прививки.
Ну, думаем, попали в переплет! неторопливо рассказывает Николай, скособочившись в седле. Однако делать нечего, полезли в тайгу. Вертолет наняли. Как окошко в небе, он моментально забрасывает таксатора с консервами куда-нибудь подальше. Пошло дело. Выхлопотали особую пленку, чтобы породы можно было на ней различать, сняли территорию. Все решали, конечно, наши «лесные солдаты» Володя Дмитров, Игорь Беляев, Толька Совенко, Саша Шелепов
Как, тот самый? встрепенулся я.
Он, ясное дело.
Несколько лет назад, когда Николай Телегин был у меня в Москве, я показал ему огромную, на две стены квартиры-маломерки, карту лесов СССР, подаренную ее авторами. Коля, помню, долго и задумчиво смотрел на красные, зеленые разводья, потом сказал:
Это хорошо, что они тут расписались. Только еще бы не мешало сюда фамилий. Сашки Шелепова например.
Какого Шелепова?
Так ведь материалы этой карты добыл наш брат рядовой таксатор
Таксатор Александр Шелепов летел на стареньком Яке над якутской тайгой. Аэротаксатор должен иметь орлиный глаз, крепкие нервы и неподкупную профессиональную совесть. Ведь проверить его работу, на основании которой строятся важные народнохозяйственные планы, может только другой таксатор при повторных полетах. Ажурную работу Саши можно было не проверять.
И вот тот памятный вылет. Под крылом старенького Яка скользил слегка всхолмленный зеленый океан. Ни дымка, ни стойбища, только справа змеилась серая лента какой-то безымянной речки. Штурман-то, наверно, знал, что это за речка, он лениво, сонно водил линейкой по карте, видно, ровный гул мотора его усыплял. И вдруг
Сашу потянуло от планшета. Сердце, как в скоростном лифте, куда-то провалилось, в уши рванулась жуткая тишина. Потом он увидел белое лицо пилота и услышал крик:
А-а-а-а-а!
Самолет с заглохшим мотором падал на острые вершины лиственниц. Последнее, что запомнил Саша, пустой пульт управления. Удара он не слышал, в ушах завяз вопль пилота
От боли в ноге и собственного стона он очнулся на мягком и влажном мху. Ноги были защемлены обломками самолета. «Сейчас будет взрыв», подумал Саша. Он рванулся и снова потерял сознание. Почувствовав, что кто-то грубо ощупывает ему грудь, открыл глаза. Это был пилот. Будто во сне, Саша наблюдал, как он срезал у него планшет. Вот раскрыл, аккуратно отгибая целлулоид, вынул карту, пошел к кустам.
Стой! закричал Саша. Стой, сука! Убью!
Прислушался. Только ветер нежно свистел, струясь в хвое. Саша начал осторожно елозить по земле, стараясь расшевелить обломки, и вскоре освободил одну ногу. Стоная от боли, он долго раскачивал сухую расщепленную рейку, сдвинул ее наконец в сторону, выпростал другую ногу. При малейшем прикосновении к ней Сашу будто прожигало огнем. Все еще не веря себе, понял, что у него перелом. Достал и раскрыл нож, расщепил рейку, разрезал на узкие полоски ремень, стянул ногу примитивным, но прочным бандажом. «Где же Никулин?» подумал Саша о штурмане.
Никулин! крикнул он. Ты живой, Никулин?..
Саша подполз к обломкам с другой стороны, где легче было подступиться, начал оттягивать в сторону сучья, листы фанеры и жести, какую-то древесную труху, удивляясь, что еще недавно все это было самолетом.
Никулин! снова позвал он штурмана.
Послышался стон. «Живой!» Старый завал из лиственниц, на который рухнул самолет, зарос густым кустарником. Саша снова пополз вокруг. Стонов больше не было, совсем рядом слышалось сопение и возня. Потом из кустов выполз ободранный, в крови Никулин.
Никулин! Саша опьянел от радости. Я тоже цел! Только вот нога
Никулин как-то странно озирался, Саше никак не удавалось поймать его взгляд. Но вот их глаза встретились. Штурман неожиданно прыгнул в сторону и побежал в тайгу, ломая ветви. Саша понял, что от удара штурману перетрясло мозги и он сошел с ума.
Уже вечерело, и нещадно грызли комары. Когда совсем стемнело, он нащупал в заветном кармашке непромокаемый мешочек со спичками, развел костер. Положение было аховое. Людей нет, может быть, за сотни километров вокруг, да если и рядом они, скажем за этой высокой гривой, что виднелась вечером сквозь черную хвою лиственниц, все равно
ведь недокричишься. Пистолет у пилота, карта тоже. Где-то в обломках лежит штурманская карта, однако Саша и без нее определит направление лишь бы развиднело и показались звезды. Пилот унес аварийную сумку с шоколадом Саша успел это заметить. Наверно, подумал, сволочь, что не хватит на всех.