Она или не поняла его, или не захотела понять, в дверь опять позвонили, и Наташа Павловна громко сказала:
Да-да, и вышла из комнаты.
Там, за дверью, послышались удивленные возгласы, легкий серебристый смех Наташи Павловны Суханов впервые слышал, как она смеется, чей-то удивительно знакомый голос. Суханов торопливо, чтобы найти себе хотя бы какое-то занятие, закурил и в третий раз.
Наташа Павловна вернулась в сопровождении Сокольникова. Суханов опешил, ошалело поглядел на Сокольникова, как бы удостоверяясь, явь это или одна видимость: муж на фотографии еще куда ни шло, живой начальник тут уже дело, можно сказать, швах, хотел было вскочить, но Сокольников удержал, положив на плечо руку:
Не делайте лишних движений, лейтенант. Мы же не на службе. И обратился к Наташе Павловне, продолжая начатый еще на веранде разговор: Никак не удавалось вырваться раньше. То одно, то другое. А сегодня, пользуясь праздником, удрал, взвалив все на плечи дежурной службы.
Суханову показалось, что он сегодня начал потихоньку сходить с ума или, как в том старом анекдоте, залез на верхнюю полку, которая ехала в Ленинград, тогда как весь поезд шел в Москву.
«Странно, между тем подумал Сокольников. Все это в высшей степени загадочно и странно. Хотя, впрочем...»
А как ты нашел Ковалева? Я как-то видела Тамару Николаевну. Она словно совсем погрустнела, но все такая же милая.
Суханов поерзал на стуле наконец до него стало доходить, что роль Сокольникова и его собственная в этом доме несовместимы, посмотрел с мольбой на Наташу Павловну, потом на Сокольникова открыто и почти враждебно.
Ковалев становится хорошим командиром. Лейтенант, откройте уши и можете слушать: вам тоже предстоит быть командиром. Суханову не понравилось, что Сокольников упорно называл его лейтенантом, снова поерзал, но тот уже повернулся к Наташе Павловне: Ты же знаешь, что мы все трое были одноклассниками. Игорю и мне прочили командирские карьеры, считая, что из Ковалева выйдет хороший специалист. Судьбе было вольно распорядиться иначе.
Ты жалеешь, что стал политработником?
Отнюдь. Я просто хотел сказать, что никто в своем отечестве не пророк. Он помолчал, подумав, что ему незачем устраивать тут соперничества с Сухановым, который, словно готовясь к прыжку, весь как бы напрягся. Пойду-ка сполосну руки. Полотенце я там найду?
Да-да, сказала Наташа Павловна. В этом доме, милый Вас-Вас, давно уже ничто не меняется.
Сокольников вышел пружинистой походкой человека, знающего тут все и постоянно помнящего, что ему тут ни в чем отказа не будет.
Суханов нахохлился: он тут ничего не знал, но главное перестал понимать, как ему тут себя вести.
Может, мне лучше уйти? неожиданно для себя спросил Суханов.
Уходи, если тебе так надо. Наташа Павловна подошла, отогнула занавеску, поглядела в садик, кажется, кого-то еще поджидала. В этом доме никто никого не держит.
Суханов поднялся, как бы делая решительный шаг, поглядел на Наташу Павловну, поняв, что если он сейчас уйдет, то ему уже никогда сюда не вернуться, и растерянно переступил с ноги на ногу.
Ну что же ты, будь мужчиной, подтолкнула его Наташа Павловна.
Хорошо, почти зло сказал Суханов. Я буду мужчиной. Украдкой взглянул на Наташу Павловну, но та смотрела в сторону, и он добавил, теряя уверенность в голосе: И поэтому я остаюсь.
Он опять сел, придвинул стул к столику и закурил. Наташа Павловна потрепала его по волосам, подумав: «Господи, какой же еще в сущности мальчишка». Суханов попытался поймать губами ее ладонь, но она быстро отняла руку.
Господи, сказала она, мужчина... Сейчас я буду кормить вас сосисками.
Я уже сегодня ел сосиски, буркнул Суханов.
Наташа Павловна искренне удивилась:
Где же это?
В кафе на бульваре.
Ты что же давно сошел с корабля? словно бы по привычке, даже не поведя бровью, спросила Наташа Павловна, скрыв тем самым свое любопытство.
Как продул шлюпочные гонки...
А почему сразу не появился? Я весь день сегодня дома.
Не считал удобным приходить раньше семнадцати.
Вон, оказывается, мы какие, насмешливо сказала Наташа Павловна. У нас, оказывается, принципы.
Хлопнула калитка, послышалось быстрое Катеришкино щебетанье Наташа Павловна взглянула на Суханова, он, кажется, ни на что уже не обращал внимания, голос Марии Семеновны: «Куда же ты, куда?» и голос Ивана Сергеевича, хрипловатый, словно бы с трещинкой: «Что ты над ней как клуха», шарканье ног, детский топоток, и в комнату ворвалась Катеришка, запрыгала возле Наташи Павловны. Неслышно появилась Мария Семеновна, и следом, стуча кизиловой палкой, вошел Иван Сергеевич. Суханов хотел показать, что вовсе не шокирован, что ли, этой компанией, даже пытался улыбаться, но улыбка-то у него получилась растерянной, и весь вид его, искусственно-розовый, как бы говорил Наташе Павловне: «Ну, ладно, муж это хорошо, Сокольников хуже, но тоже куда ни шло, но при чем тут этот воробушек? Воробушек-то при чем?»
Наташа Павловна перевела взгляд с Суханова на Катеришку, и лицо ее немного посветлело.
Катеришенька, сказала она заученным школьным голосом, надо, девочка, сказать «здравствуйте» и познакомиться.