Вот как? Утверждено на бюро? Легкомыслие какое Послушаешь вас, так на судне идеальная команда, а из офицеров только Нифонтов не заслуживает доверия. Так, что ли?
Нет, этого я не говорю. И у нас бывают проступки. Даже один случай поножовщины был.
Вот видите! повернувшись к секретарю, многозначительно и с явным удовольствием воскликнул Ларк. Вот это мне и нужно! И, перейдя на деловой тон, он продолжал: Напишите мне обстоятельный рапорт, что среди команды и офицеров судна имеется немало лиц, явно враждебных Советской власти. Дисциплина не на высоте: бывали драки и поножовщина
Поняв, для чего Ларку нужен такой рапорт, Павловский взорвался:
Такого рапорта я не напишу, товарищ комиссар, это противоречит истинному положению дел.
Не хотите, дело ваше! У меня на этот счет своё мнение, багровея, вспылил Ларк, достаточно и стенограммы нашего разговора, кивнул он на стенографистку.
Павловский уже не мог остановиться:
Вы даже ни разу не побывали на судне, а беретесь судить о нём. Если бы «Адмирал Завойко» сопровождал «Ральфа Моллера», всё было бы иначе. Но вы по непонятным причинам задержали судно в Шанхае!
Ларк встал:
Это не вашего ума дело, молодой человек. Я вас больше не задерживаю! и, не поклонившись, ушел в другую комнату.
Павловский вышел из «Асторхауза» в подавленном
настроении. Разговор с комиссаром Камчатской области открыл ему новое: оказывается, бывает, что до власти добираются люди, преследующие свои личные цели с беззастенчивостью, недостойной коммуниста.
Прежде с ним так никто не разговаривал: ни Якум, ни даже Клюсс, к которому он привык и которому верил. Не было в разговоре с Ларком откровенности и задушевности. Того, что порождает взаимное доверие, заставляет забывать обо всём мелком, личном. Он не почувствовал в Ларке единомышленника, а только начальника, который, прикрываясь напускной суровостью, старается заставить выполнить то, во что сам не верит.
«Какое высокомерие, думал Павловский, даже не нашел нужным до сегодняшнего дня встретиться со мною. А теперь получается, что экипажу «Адмирала Завойко», да и мне, военному комиссару, доверять нельзя. Но ведь это не так!..» И он пожалел, что рассказал о Нифонтове, откуда и потянулась вся эта цепочка недоверия
Чувствуя себя несправедливо обиженным, он медленно шел по Бэнду. Ему мучительно хотелось с кемнибудь поделиться бушевавшими в душе сомнениями и горечью обиды. По ошибке он сел не в тот трамвай и, только приехав к ипподрому, понял, что нужно вернуться обратно.
Очутившись наконец на корабле, он сразу, прошел в каюту командира. Клюсс был один. Усевшись на диван, Павловский ощутил острую потребность сейчас же сообщить ему о неприятном объяснении с Ларком. Клюссу он верил безоговорочно, несмотря на то что командир не состоял в партии. И он рассказал все без утайки.
Клюсс выслушал не перебивая и, помолчав, сказал:
Помоему, белоэмигрантам не было никакой необходимости узнавать у Нифонтова о маршруте «Ральфа Моллера». Пароход слишком долго стоял на рейде, слишком долго привлекал общее внимание. Его назначение и маршрут знали многие лица, соприкасавшиеся с экспедицией. Кабель Датской телеграфной компании бесперебойно работает с Владивостоком. Какая уж тут конспирация!.. Я вас в свою очередь прошу, Бронислав Казимирович, о сегодняшнем разговоре никому не рассказывать. Кроме Александра Семеновича, разумеется, если он вернется в Шанхай А волноваться вам нечего: никаких промахов вы не совершили. Люди нашего экипажа, конечно, имеют недостатки. Идеальных людей даже для такого маленького корабля не подберешь. Однако любое задание они выполнят. Ведь так?..
С благодарностью пожав командиру руку, Павловский ушел к себе с облегченной душой. Но в одиночестве каюты к нему вновь вернулось сознание допущенного им грубого промаха: надо было ещё до отъезда Якума создать на корабле ячейку сочувствующих, связанных партийной дисциплиной. Тогда он мог бы на неё опереться
62
Вскоре после свидания с Павловским Ларк и его секретариат бесследно исчезли. «Сейчас они, наверно, в Чите, думал Клюсс, ничего хорошего про нас там не скажут. Трудно надеяться, что Якуму удастся быстро устроить перевод сюда денег. Более вероятно, что нас помянут недобрым словом и оставят без гроша!»
Сумма, оставленная Ларком, быстро таяла, и перед командиром во весь рост встала забота: где взять деньги для оплаты стоянки и как использовать вверенный ему корабль в дальнейшем, так как Камчатская экспедиция явно провалилась.
Желая отдалить надвигавшийся финансовый кризис, Клюсс старался поменьше платить наличными, пользуясь обычаем китайских судовых поставщиков всё отпускать в долг, чтобы закрепить свое монопольное положение. Для русских судов в Шанхае судовым поставщиком издавна был Матеус, явившийся к Клюссу через неделю после отъезда Якума.
Он снял шляпу, его тучная фигура заняла почти половину дивана. Большая голова была покрыта редкой щетиной седых волос, на безусом жирном лице застыла улыбка. «Наверно, пронюхал об отъезде Ларка и беспокоится о деньгах», подумал Клюсс, но не угадал: Матеус не сомневался в том, что деньги он получит. Говорил он порусски почти без акцента, но запас слов у него был невелик, и он часто прибегал к английским дополнениям.