Хрептович возмутился:
Вы что, за детей нас принимаете?
Баронесса спрыгнула со стола, оправила юбку и стала натягивать белые шелковые перчатки.
Если вы не дети, так и думайте, как исключить возможность такого варианта. Ведь вам это поручено и за это уже заплачено!.. Строить план только на внезапности глупо. До конкретных действий ни на какие субсидии не рассчитывайте. А теперь прощайте!
Решительным шагом она вышла, бесшумно притворив дверь. Заговорщики задумались. Хрептович только теперь понял, чем ему угрожает провал абордажной атаки, и уже сейчас решил в ней не участвовать, а ожидать результатов на берегу. Нахабов думал о том, что нужно сделать, чтобы баронесса раскошелилась.
Вернулся Гедройц в сопровождении Полговского. Все встали. Князь церемонно представил:
Познакомьтесь, господа! Григорий Иванович Полговской, старший врач крейсера «Адмирал Завойко», капитан второго ранга Хрептович! С полковником Нахабовым вы знакомы.
Усадив Полговского в кресло и вытащив из ящика стола дешевые сигары, Хрептович начал его расспрашивать:
Давно изволите служить на «Адмирале Завойко»?
Скоро будет год, соврал Полговской.
Как вам понравился Шанхай? Вы здесь впервые?
Нет, бывал и раньше. Теперь город очень обрусел. Целые русские кварталы образовались.
Да пробасил Нахабов, покручивая ус, постепенно оседаем в Китае.
И оставляете Россию большевикам, усмехнулся Полговской.
Хрептович насторожился и с интересом взглянул на фельдшера:
А они разве не русские? Ведь и на вашем корабле большевистская власть, но от этого он не перестал быть русским.
Полговской ответил не сразу:
У нас, видите ли, особая обстановка. Корабль военный, русский, но не совсем большевистский. Разные на нем служат люди. Всем распоряжается командир и гнет революционную линию в личных интересах. Семью свою сюда выписал. Во Владивосток его сейчас калачом не заманишь. Офицеры верят, что он их не забудет, и за ним идут. Правда, есть ещё комиссар, но он большой власти не имеет. Нечто вроде прежнего священника, проповеди команде о Советской власти читает. Офицеры с ним не особенно считаются.
И такая обстановка на всех красных кораблях?
Конечно, нет. Там, в России, комиссар царь и бог на корабле. Командир только специалист, которому к тому же не очень доверяют. Там совсем другое дело.
Китаецбой внес поднос с водкой и закуской. «Небогато живут», подумал Полговской, опрокидывая рюмку и закусывая помидорами с перцем.
Каковы же намерения вашего командира? продолжал расспрашивать Хрептович. Ведь не думает же он вечно стоять в Шанхае?
Разумеется, не думает. Он, знаете, человек хитрый, расчетливый и решительный. Он ждет результатов Вашингтонской конференции. Если большевиков во Владивосток не пустят, он, наверно, пойдет в Кронштадт. Война кончилась, дорога туда открыта. В противном случае вернется во Владивосток с триумфом и будет командовать флотилией.
А вы, доктор? Будете начальником санитарной службы?
Нет. Я, знаете, куда скромнее. Я бы остался здесь. Город прекрасный. Частной практики по моей специальности всегда будет достаточно. Медицинский диплом на английском языке мне уже оформили. Сниму квартиру, открою кабинет
Потирая руки, Гедройц захихикал:
И женитесь на молоденькой пациенточке. Их у вас уже сейчас сколько угодно. И будете жить припеваючи.
Недурная перспектива! пробасил Нахабов.
Но для этого, доктор, нужно получить отставку у вашего командира, продолжал Хрептович.
Какую отставку? вмешался Нахабов. Здесь международный порт. Если вы заручитесь поддержкой Гроссе, можете преспокойно жить в Шанхае. Были бы деньги!
Деньги будут, доктор, если вы этого захотите, неопределенно заметил Хрептович, пристально взглянув на Полговского.
Полговской через пенсне встретил этот взгляд, понял его смысл и решил занять независимую позицию:
Наш командир, господа, никого не удерживает. Вот мой предшественник Стадницкий и старший инженермеханик не захотели служить, получили деньги и уехали во Владивосток.
А здесь никто не пытался устроиться?
Видите ли, без знания английского языка это очень трудно. Старший офицер Нифонтов сначала хотел наняться на английский пароход и даже в контору ходил. Но, увидев менеджера,
сразу забыл все английские фразы, которые выучил накануне.
Нахабов и Хрептович раскатисто захохотали, дискантом им вторил Гедройц. Полговской продолжал, улыбаясь:
Лукьянов, нынешний, знаете, старший механик, тоже очень хочет попасть на какойнибудь морской или речной пароход китайской компании. Ему уже обещали место, как только он заговорит поанглийски. Вечерами он упорно зубрит английские слова, запершись в каюте, чтобы не услышал штурман или комиссар.
Громкий хохот покрыл его слова.
А штурман ваш, спросил Хрептович, он что? Заодно с комиссаром?
Этого я бы не сказал. Он сам по себе, но красный. Был, говорят, матросом, после революции стал гардемарином, в судовой комитет его при Керенском выбирали. В партизанах даже, знаете, побывал, сопочные манеры усвоил. Чуть что, хватается за пистолет.
А комиссар?
Он, знаете, однокашник штурмана по морскому училищу. Но не такой решительный. Любит убеждать словами и на это времени не жалеет. Он на студента больше похож. Знаете, такого: сходки, революционные песни, нелегальная литература, а в крайнем случае, при аресте, револьвер «Смит и Вессон».