Эванс принял Клюсса как старого друга. Представил его своим офицерам. В его просторной, комфортабельной каюте ничего лишнего, все удобно, добротно и у места. Хозяин достал необычного вида бутылку марсалы, вина, взятого в абордажном бою с испанским кораблем ещё во времена Нельсона. Показал массу фотографий. На двух из них Клюсс увидел и себя в Александровске,[30] на палубе «Аскольда», среди русских и английских офицеров. Эванс одобрил поступок жены Клюсса, приехавшей с дочкой в Шанхай, высказал сожаление, что миссис сейчас в госпитале с тяжелой формой ангины.
О себе сказал, что командует «Карлайлом» всего месяц. Намерен уйти в отставку и уехать в Англию к семье: войны скоро не предвидится и герои Дуврского патруля сейчас не в почете. А как тогда дрались!
Он рассказал Клюссу один из военных эпизодов. Эванс командовал тогда лидером. В темную, как чернила, ночь шедший в ЛаМанше шестнадцатиузловым ходом «Брук» врезался в борт большого германского эсминца. Лопнули трубы, ревел, обваривая людей, перегретый пар. Англичане в первые минуты растерялись,
думая, что столкнулись со своим кораблем. Но немцы нет! Они схватили винтовки и бросились на абордаж. Произошел, может быть, последний в истории морских войн абордажный бой. Эванса с горсточкой невооруженных матросов быстро прогнали с мостика к кормовым орудиям и частым ружейным огнем заставили спрятаться за их щиты. А в это время германский корабль сломался пополам и при отчаянных криках раненых начал тонуть. Положение на «Бруке» спас раненный в живот английский штурман, оставшийся на мостике, в тылу боя. Собрав последние силы, он стал к пулемету и дал длинную очередь в спины столпившимся в средней части «Брука» германским морякам, которые немедленно сдались.
Герой, сказал Клюсс, его, конечно, наградили?
Крестом Виктории посмертно.
На прощание Эванс подарил Клюссу свою, популярную в Англии книгу «How we keeping the sea»,[31] сделав на заглавном листе надпись: «Старшему лейтенанту ДВР Клюссу, товарищу по оружию в последней жестокой схватке с гуннами XX столетия. Капитан 2 ранга Королевского флота Р. Эванс. Корабль его величества «Карлайл».
Отдавая ответный визит, Эванс заинтересовался в каюткомпании русского корабля портретом адмирала Завойко. Узнав, что это организатор и герой Петропавловской обороны, он очень удивился.
Так вот, оказывается, кто одержал тогда победу над союзной эскадрой! Я до сих пор не слыхал имени этого адмирала, хотя в числе офицеров, сражавшихся тогда на Камчатке, был и мой дед. Петропавловск! Завойко! Какое спокойное и уверенное лицо у этого морякавоина!
После обмена визитами командиров каюткомпания «Карлайла» пригласила русских офицеров. По назначению Нифонтова поехали ревизор и штурман. Их приняли с подчеркнутым радушием, но скромно. Английский штурман, уже немолодой лейтенанткомандер, показал им мостик и штурманскую рубку крейсера. Потом, пока Григорьева водили по палубам, увел Беловеского в свою каюту. Достал отлично выполненные фотопортреты жены и шестилетней дочери, поинтересовался, женат ли русский штурман. Беловеского удивляло, что переборки между каютами традиционного офицерского коридора на шесть дюймов не доходят до подволока. «Очевидно, это тоже один из штрихов пресловутого английского этикета», подумал он.
В каюткомпании было немного вина, отличные ростбифы, керри и пудинг. В заключение кофе с кексами и абрикотином. Для курящих египетские сигареты. Штурмана заинтересовала пепельница из стреляной гильзы 102мм пушки. На ней было выгравировано: «Н. М. С. «Kent». Battle of Elabuga. 1919».[32] На его удивленный взгляд британские офицеры с готовностью разъяснили: пепельница осталась от прежнего старшего офицера крейсера, который в 1919 году был командиром «Кента», одной из двух английских канонерских лодок, воевавших на Каме под командой русского адмирала. Это были переоборудованные речные буксиры, вооруженные английскими пушками и укомплектованные добровольцами с английских крейсеров «Саффолк» и «Кент».
«Забыли или нарочно поставили в каюткомпании эту пепельницу? подумал Беловеский. Впрочем, таковы англичане».
Все находившиеся в каюткомпании английские офицеры вышли к трапу провожать гостей с доброжелательной сдержанностью.
А вы не знаете, Михаил Иванович, где сейчас этот русский адмирал, который на Каме англичанами командовал? спросил Григорьев, когда катер отвалил.
Как же, знаю. Это Старк, нынешний командующий белой Сибирской флотилией.
Помоему, эту пепельницу нарочно нам поставили
Не думаю, отвечал Беловеский, вставая: катер подошел к трапу.
Принимая в каюткомпании приехавших с ответным визитом английских офицеров, Нифонтов постарался. Стол был хорошо сервирован. Обильных возлияний не было, но с русской водкой гостей всетаки успели познакомить. Много и под конец сумбурно говорили о Балтике, где в 1919 году успел побывать и даже едва не утонул один из гостей. Проводили англичан так же до трапа и так же были сдержанно любезны.
Отличные моряки, и пить умеют, заметил Нифонтов, возвращаясь в каюткомпанию, где вестовые убирали посуду.