«Хрептович дипломат! Комедия какаято, а я в роли режиссера, подумал начальник штаба, выходя из кабинета. Весьма возможно, размышлял он, что наш избранник окажется не на высоте и попросту провалит операцию. Где, интересно, баронесса Таубе? Нужно навести справки».
Тем не менее он разработал план: штаб флотилии отдает приказ об отстранении старшего лейтенанта Клюсса от занимаемой должности за незаконную продажу пушнины, принадлежащей правительственному ведомству, и о назначении на «Адмирал Завойко» нового командира. Хрептович с этим приказом, письмом к Гроссе и небольшой группой офицеров выезжает в Шанхай. Там группа пополняется добровольцами из белоэмигрантов. Они заводят знакомства с офицерами и матросами большевистского корабля и заручаются содействием некоторых из них. Ночью или под утро, незаметно подойдя на нанятых китайских джонках, группа бросается на абордаж, применяя только холодное оружие. Арестовывают комиссара, свозят на берег командира. Утром новый командир наносит визиты властям, расплачивается с кредиторами и уходит в море. Гроссе докладывает о смене командиров китайскому комиссару по русским делам, но только тогда, когда эта смена станет свершившимся фактом. В газетах публикуется письмо Меркулова к Гроссе о том, что старший лейтенант Клюсс отстранен от командования за самовольный уход в Шанхай, продажу пушнины и присвоение части вырученных денег Команду Подъяпольский в расчет не принимал. Старых революционных матросов в ней нет, а молодые должны с радостью встретить весть о возвращении во Владивосток. Особенно если им за месяц вперед выдать жалованье в иностранной валюте.
Для этой смелой и, как ему казалось, хорошо продуманной операции нужны были деньги. Через несколько дней и этот вопрос был улажен.
И вот обласканный адмиралом Хрептович, в новом костюме, с кожаным чемоданом и крупным чеком на шанхайское отделение «Чосенбанка», взошел на палубу парохода. В Шанхае он поселился на Бродвее у князя Гедройца и начал «изучать обстановку». Для этого необходимо было посещать рестораны и другие увеселительные места, знакомиться с «нужными» женщинами и мужчинами, пить с ними вино. Для танцев Хрептович был тяжеловат, но этот пробел восполняли прибывшие с ним молодые офицеры. Шатание по дансингам и попутные возлияния часто заканчивались поездкой на рикшах в Хонкью,[20] к Japanese girls.[21]
Через две недели в банке сообщили, что аккредитив кончился. Одновременно с этим неприятным известием у Гедройца открылась застарелая болезнь. Нужно было немедленно лечиться. Это тоже требовало денег. В такой обстановке следовало действовать без промедления. Первое мероприятие, пришедшее на ум Хрептовичу, было письмо адмиралу Старку с настоятельной просьбой о переводе в Шанхай дополнительной суммы «для завершения операции».
56
«Нужно бросить всё и серьезно лечиться.
Деньги для этого у когонибудь занять», думал Гедройц, сидя в приемной доктора Михайличенко. Он вспомнил, что год назад, опятьтаки изза проклятых денег, перестал ходить сюда, так и не рассчитавшись с врачом. Курс лечения остался незавершенным, что, по предупреждению Михайличенко, угрожало серьезными последствиями. Но тогда Гедройц колебался. Он был уверен, что врач из чисто коммерческих соображений старается подольше удержать пациента. Пропустив несколько сеансов и не почувствовав себя хуже, он стал избегать появляться даже на рю Мсштабан. Ему казалось, что он совершенно здоров и может попрежнему не ущемлять себя относительно спиртного и поездок в веселые дома И вот теперь он снова сидит в приемной, напуганный вновь появившимися грозными симптомами.
Из кабинета вышел очередной пациент, и сидевший против Гедройца полный мужчина, по виду торговец и отец семейства, насупив брови, поспешно вошел в кабинет.
Прошу, прошу, раздался оттуда голос врача, почемуто чужой, незнакомый. Ну как мы себя чувствуем? Дальше Гедройц не слышал: дверь заперли.
Через десять минут толстяк вышел в сопровождении врача.
Так теперь я ваш гость через месяц? Глаза его были веселы, как у преступника, которому объявили помилование.
Через месяц прошу. Нужно будет окончательно убедиться в вашем излечении. До свидания! кивнул ему вслед врач. Это был не Михайличенко. Белый халат, зачесанная назад седая шевелюра, пенсне на золотой цепочке, козлиная бородка, прямой угреватый нос Где он его видел?
Простите, доктор, а где же
Доктор Михайличенко сейчас не принимает, он болен. Уже около месяца я его замещаю. Как прикажете вас записать?
Запишите Иван Петров. Это не моё настоящее имя. А вас как зовут, доктор, если это тоже не секрет? Гедройц кисло улыбнулся.
Эта улыбкагримаса позволила Полговскому узнать нового пациента.
В этом нет секрета, ваше сиятельство. Если изволите помнить начальника экипажной швальни[22] надворного советника Григория Ивановича Полговского. Он же ассистент доктора Мандрыкина.
Гедройц с радостью тряс руку Полговского. «У него можно лечиться в долг, думал он, черная кость уважает княжеский титул».
Как вы попали в Шанхай, Григорий Иванович? Уже устроились? Где вы живете?