Поедете с ответным визитом к японскому командиру, Михаил Иванович. Наденьте вашу парадную тужурку.
Белые перчатки у вас есть?
Нет, Александр Иванович.
Возьмите мои. Сабли у вас тоже нет?
Есть кортик, Александр Иванович.
Кортик не годится. Могут подумать, что мы относимся к ним с пренебрежением. Попросите саблю у старшего офицера Визит должен быть коротким. Говорите поанглийски. Передайте мою благодарность за поздравления с приходом и намерение лично засвидетельствовать почтение их командиру. И сейчас же откланивайтесь. Рюмку будут предлагать, не пейте: при предварительном визите это не принято. В каюткомпанию будут приглашать, тоже не ходите. Сошлитесь на необходимость немедленно вернуться ко мне с докладом Это я на всякий случай: вероятнее всего японский командир не захочет затягивать визит. Идите собирайтесь и постарайтесь не уронить нашего престижа
Стоя на корме моторного катера, команду которого старший офицер с трудом одел по форме, штурман вглядывался в выраставший перед ним броненосец, хорошо знакомый с детства по фотографиям.
«Как странно, думал он, маленьким мальчиком я плакал от досады, узнав о сдаче части русской эскадры после Цусимского боя. А теперь вынужден ехать с визитом на корабль, построенный в моем родном Петрограде. И обязан держать себя с достоинством. Как бы не сорваться!»
Старшина катера, молчаливый и невозмутимый Орлов, мастерски пристал к трапу. Придерживая саблю, Беловеский поднялся на палубу. На «Ивами», по старинному обычаю, высвистали фалрепных. Вместе с вахтенным офицером его встретил развязный японец в синем штатском костюме. Улыбаясь, он отрекомендовался драгоманом[2] японского броненосца Медведевым. На удивленный взгляд штурмана пояснил:
Меня зовут Кума Сиродзу. Кума ипонску медведь, значит, русску Медведев.
«Мелковат ты для такой фамилии», подумал Беловеский и пошел за драгоманом по батарейной палубе к каюте командира, оказавшейся в носовой части под мостиком. Низкорослые японские матросы, похожие на бедных, опрятно одетых и послушных подростков, провожали его любопытными взглядами.
Тучный и лысый японский командир хриплым баском поанглийски ответил на приветствие, но дальше разговор пошел через переводчика.
Капитанну Сирано оцинь радду мородою роске офицерру, перевел Кума, он хоццу узнать, когда вы выпусу морскомму корпусу?
«Ничего себе переводчик!» подумал штурман и спокойно соврал:
В 1918 году.
Оо. Это оцинь интересноо, продолжал Кума. И этоо посредний выпусу?
Почему же, солидно отвечал Беловеский. России нужен сильный флот и морские офицеры.
Капитанну Сирано говори, нузно раньзэ борсевикку прогнать. Ээ?
Лицо драгомана расплылось в улыбке, Сирано молчал, испытующе вперив взгляд в штурмана.
Звякнув саблей, Беловеский встал:
Передайте капитану Сирано мои искренние извинения, но я не уполномочен решать с ним вопросы внутренней русской политики.
Кума воздержался от немедленного перевода и только смеялся, пока штурман жал пухлую руку японского командира, который выглядел скорее смешным, чем грозным неприятелем. Но при прощании в черных глазах Сирано на мгновение вспыхнул жестокий огонек, в то время как на лице играла любезная улыбка.
14
После возвращения штурмана Клюсс сам поехал на «Ивами». Вернувшись, пригласил к себе Якума.
Ну, что нового вам сказал этот слуга империализма и интервенции? осведомился Якум.
Новое то, что «Ивами», видимо, собирается на Командорские острова. Сирано спрашивал, почему туда не завезли продовольствие в прошлом году, и выразил предположение, что население там бедствует. Интересовался, когда мы будем на острове Беринга, и похоже, не хочет там с нами встречаться.
А международное право допускает заход «Ивами» на острова? Как вы думаете?
Японский броненосец может зайти на Командоры, только укрываясь от шторма или терпя аварию, угрожающую ему гибелью. Этого, конечно, не будет.
Так, значит, нужно заявить протест?
Пока нет оснований: ведь «Ивами» ещё там не был.
Вы правы. Тогда надо спешить туда.
Спешить не надо. Я сказал Сирано, что послезавтра мы догрузим уголь до полного запаса и прямо с угольной площадки пойдем на Командоры.
Ну и что ж?
А пойдем мы, если не возражаете, в УстьКамчатск, а оттуда уже на Командоры. Тем временем Сирано подумает, что мы уже побывали на островах и ушли. А мы как раз и явимся, когда он там будет стоять. Тогда для протеста будут все основания.
А здешние грузы для островов? А пассажиры?
Возьмем с собой.
Якум задумался на минуту: не заподозрили бы чего здешние власти. Затем сказал:
Придумано неплохо Что ж, давайте действовать.
Чтобы действовать, Александр Семенович, я должен знать, как вы лично относитесь к наскокам здешнего ревкома. Шлыгина берете?
Нет, он не едет.
Вы заметили, что они не признают «Адмирала Завойко» военным кораблем и считают судно своей собственностью? А тут ещё предписание командующего флотилией
Интересно. Покажите, я его не видел.
Клюсс достал из сейфа лист бумаги и подал его Якуму. Наступила пауза. Якум читал. Внимание его привлекла фраза: «Если по приходе в Петропавловск вы встретите противодействие в отпуске из запасов Морского ведомства находящегося там угля, то имеете право принять все меры, вплоть до обращения к японскому морскому командованию, с тем чтобы на основании международных законов вверенному вам кораблю был дан уголь для похода до ближайшего порта. В этом случае, пополнив запасы, немедленно возвращайтесь во Владивосток».