Стой! изумился Алекс. Ты куда? Мы же договорились
Что тебе опять не так?! Фарвил резко развернулся, и в глазах его сверкнул огонь ярости, от которого по спине Алекса пробежали мурашки. Я дал тебе ключ, довёл до дверей. Иди и возьми! Или ты думаешь, что я тебе на серебряном подносе должен Фарн вынести и ещё хлеба с солью в придачу?
Н-нет Алекс начал заикаться.
Тогда советую поторопиться, в конце концов, за тобой ещё долг, а с мёртвого тебя спросить его будет затруднительно. Но не невозможно.
Алекс сглотнул и обернулся посмотреть на здание. Ничего особо примечательного: входная дверь по центру, по два окна направо и налево. Наверху, соответственно, пять окон. Свет нигде не горит, кроме тусклой лампочки под козырьком.
Послушай, а Алекс вновь повернулся к Фарвилу, но за те пять секунд, что он рассматривал дом, его проводник успел исчезнуть, словно его и не было.
Как сквозь землю провалился.
Тьфу! Алекс от души сплюнул, щедро присовокупив к этому несколько нецензурных слов.
Раздражение не унималось, но теперь к нему присоединились нетерпение и страх. Воровством Ермолов никогда не занимался. До сегодняшнего дня. Ведь врываться в чей-то дом, имея планы взять одну не принадлежащую тебе вещь чем это ещё могло быть, как не кражей? Да ещё и со взломом.
Интересно, мрачно пробормотал он, делая неуверенные шаги вперёд, на сколько за такое сажают, на пять лет, на десять?
Ответа ему дать никто не мог, да и вопрос был больше риторическим. На входной двери висела жестяная табличка-вывеска:
«Архивное хранилище районного музея г. Липецка
пн-вс: 10:0019:00
Последний вторник месяца санитарный день».
Астрал, расхититель музеев, пробормотал Ермолов и нервно усмехнулся, прикладывая магнитный ключ к зуммеру.
Резкое протяжное «пи-и-и» заставило Алекса вздрогнуть, но тут же он осознал, что никакая это не сигнализация, а всего лишь звук открывающегося замка.
Он осторожно потянул за ручку, и дверь подалась, тоскливо скрипнув петлями.
Стараясь сохранять спокойствие, Ермолов проскользнул в помещение.
Затхлость, сырость, темнота и абсолютная тишина вот что ждало его внутри. Прислушавшись, Алекс различил шум ветра снаружи, лёгкое поскрипывание веток деревьев и капанье воды из крана в уборной, что находилась в конце коридора.
Чувствуя себя до омерзения не в своей тарелке, он решил обойти все комнаты архива, пока не найдёт искомое.
Первый этаж, за исключением туалета и небольшой каморки, где, по всей видимости, раньше находился пост охранника, был полностью отведён под архивные стеллажи с картотекой экспонатов. Бегло осмотрев всё, Ермолов понял, что описанные музейные ценности хранились в основном здании музея не здесь. Он двинулся по лестнице наверх, осторожно перешагнув верёвку, на которой болталась надпись: «Проход закрыт». На втором этаже располагались кабинеты. Дверь, ведущая в обитель директора, показалась наиболее перспективной. Алекс толкнул её, к своей радости обнаружив, что она незаперта.
В комнате царила архаичная атмосфера начала девяностых. Рыжевато-жёлтые шторы с растительным узором, несколько полок с книгами, какие-то афиши на стенах, прикреплённый скотчем календарь за позапрошлый год, вылинявший ковёр на полу, громоздкий ламповый компьютер на столе с кружевной скатертью.
Алекс осмотрел книжные полки и перенёс внимание на притаившийся у двери шкаф. Там, за стеклом, лежали осколки глиняной посуды, какие-то железки, напоминающие наконечники от стрел, а на нижней полке
Ермолов взволнованно наклонился, разглядывая тканевое полотно с золотой аппликацией. Да! Ошибки быть не могло. Увиденное Алексом выглядело именно так, как его описала Любовь Павловна «большая птица с распахнутыми крыльями».
Он коротко выдохнул и потянул на себя стеклянную дверцу, но она оказалась запертой.
Значит, вы не преследуете никаких корыстных целей?
«Расхититель музеев» подскочил на месте и мысленно выругался. Голос, раздавшийся в музейной тишине, был подобен
выстрелу в ночи. Холодный пот выступил на лбу, волосы встали дыбом, а обернувшись, Алекс едва сумел заговорить.
Вы Чтт-то вы здесь д-делаете? запинаясь, выдавил он, рассматривая стоящую в дверях женщину.
Одета Любовь Павловна была в уютный домашний халат и клетчатые тапочки с бубонами. Видимо, сотрудница музея периодически оставалась на ночь на работе. От неё исходил резкий запах мятной зубной пасты, смешанный с ароматом крепкого чёрного чая и неприятным амбре стареющего тела угасания, но ещё не упадка. Алекс даже не успел поразиться настолько обострившемуся обонянию. Он стоял напротив шкафа и растерянно переводил взгляд с сотрудницы музея на Фарн и обратно.
Это я вас, Алексей, должна спросить, что вы здесь делаете, холодно ответила женщина, не выказывая ни малейшей доли страха. Вы что, проследили за мной и решили выкрасть реликвию? Я сразу поняла, что никакой вы не журналист те уже три месяца назад обмусолили новость и исчезли. Вы на кого-то работаете, так? И сколько вам предложили за Фарн? Такому непрофессионалу лично я бы не заплатила и копейки!
В голосе женщины слышались нотки металла, и Алекс понял, что она ни на грамм не боится. Ей было не страшно умирать. Вот абсолютно. А всё потому, что и терять-то в жизни особо нечего.