Гермиона делает шаг назад и задерживает дыхание. Иногда она забывает, насколько сильно могут жалить его слова. Они и раньше поднимали в ней волну разрушающих эмоций, а сейчас цветы внутри реагирует на его холодность, наказывая ее, впиваясь стеблями и стягивая легкие и сердце так, что в какой-то миг ей кажется, спазм не отпустит и органы откажут.
Но она все же делает спасительный вдох и опускает голову. Ей хочется провалиться сквозь землю, не быть сейчас здесь, сгорая от унижения, не испытывать это разрушающее чувство вины.
Никто не узнает, сэр, не стоит волноваться об этом, отрешенно говорит Гермиона, отворачивается и отходит к окну, утыкаясь пустым взглядом в открывающийся пейзаж: узкая живописная улочка, украшенная к Хэллоуину, уже освещалась теплыми, желтыми огоньками. Сумерки плотным полумраком сгустились над городом вперемешку с дождем, отчего казалось, что сейчас гораздо позднее, чем есть на самом деле. Окна домов напротив уже зажгли свои уютные огни. И глядя на них, она еще острее ощущает свое одиночество. Давайте закончим на сегодня профессор.
Она буквально ощущает его злость, но не понимает, почему он злится? Из-за того, что она осмелилась проявить беспокойство о нем?
Гермиона слышит его уверенные размашистые шаги позади себя. Он в одну секунду влетает по винтовой лестнице в комнату Минервы, и дверь глухо
захлопывается.
Гермиона задумчиво смотрит на темные силуэты, которые двигаются в окнах дома напротив. Там живет большая семья, в это время они садятся ужинать. А она, словно вор, крадет их моменты, подглядывает, находя в этом одновременно и странное спокойствие, и новый повод пострадать.
И если насчет родителей она понимала, что заслужила это. Это был ее выбор. И она пожинала последствия. Но что касалось Снейпа. Это до сих пор не укладывалось в голове. Она сегодня смотрела на него и не могла ответить себе на вопрос: почему ее так тянет к нему? Он такой сильный, властный, самобытный, злой, одинокий. Холодный. Прямо как подземелья, в которых он обитал. Но хуже всего было то, что, даже видя его холодность, зная, что она не нужна ему, все внутри нее все равно рвется ему навстречу. Болезнь заглушает весь здравый смысл, диктуя свои правила, и Гермионе тяжко дается борьба с ней.
Она прижимает руку к груди, чувствуя, как беспокойна болезнь внутри нее. Создается впечатление, что цветы, словно змеи под кожей, шевелятся и беспокоятся из-за того, что Снейп так близко и в то же время не рядом.
Наконец, оторвавшись от созерцания семьи, которая, закончив приготовления к ужину, уселась за стол, Гермиона отворачивается и гасит в гостиной свет. Сворачивается клубочком на диване, укрывается пледом, чтобы не замерзнуть тело опять температурит и из-за этого Гермионе постоянно холодно. Она неотрывно смотрит на весело пляшущее пламя в камине, прислушиваясь к шагам Снейпа наверху. Пытается отвлечься от горьких мыслей и боли, от которой не помогают даже сильнейшие зелья Помфри. Ловит себя на мысли, что поврежденный цветок заставляет ныть всю руку. Да, все же от экспериментов ей нужно воздержаться.
В семь Гермиона слышит, как прибыл домовик, но ни она, ни Северус к ужину не притрагиваются. Он даже не спускается. В этот вечер больше никто из них не желает видеть друг друга.
* * *
Признаться, он и не думал, что это будет легко, но эта невыносимая маленькая гриффиндорка. Северус прикладывает все усилия, чтобы даже мысленно не назвать эту нахалку всеми теми словами, что пронеслись немного ранее в нем уничижительным потоком на ее «никто не узнает, сэр, не стоит волноваться об этом».
«Идиотка», не сдерживается он, кривясь. Как будто дело в том, что все узнают. Ему становится неприятно, от мысли, что она интерпретировала его слова неправильно, перевернула так, что теперь кажется, будто вся проблема в том, что он боится чего? Чужого мнения? Охоты на себя?
Что за бред?
Черта с два, как бы не так! Да, он боялся. Но совсем не этого. Его пугала неизвестность. Осознание собственного бессилия. Ответственность, которую своими просьбами и мольбами на него возложили Минерва и Поппи. Его страшила смерть юной девушки, в конце концов. Он не виноват, в возникновении этой болезни, но вина тяжелым грузом опустится на его плечи, потому что если бы не он, Гермиона Грейнджер, самая умная волшебница своего курса, героиня войны и подруга Гарри Поттера, была бы жива. И плевать на детали.
Снейп понимал, что только он мог спасти ее, но при этом было ясно как день, что это невозможно.
Да, он вел себя ужасно рядом с ней, но лишь потому, что его ужасно бесила вся эта ситуация. Бесила покорность и смиренность, которую демонстрировала девчонка. Это было так убого и так неприятно напоминало ему его самого.
Бесило, что ему сейчас нужно позаботиться о себе, найти своих бывших товарищей, вырвать из них те воспоминания, которые докажут его невиновность, а он тратит время на Грейнджер, потому что по-другому не может, как бы ни хотел.
Когда он получил письмо Минервы с просьбой о помощи, речи не могло быть о том, чтобы не согласиться. Он бы помог любому ученику Хогвартса, но когда увидел имя Грейнджер, в голове сразу всплыли воспоминания этого отвратительного лета, которое помогла сделать менее невыносимым именно она. Если нужно было ворваться в ее голову, чтобы найти того, кто может помочь ей, он готов был это сделать. Но увидеть себя ее глазами, почувствовать эту ужасную, переворачивающую внутренности тоску это оказалось неожиданно. Напомнило собственные чувства, которые он много лет назад захоронил под толстым слоем льда.