Помрачнев от таких новостей, Хаки и полковник приказали своим людям сохранять спокойствие и разойтись по домам, однако никто не послушался. Обстановка все больше накалялась.
Корса очень боялся, что дело дойдёт до потасовки, поэтому поспешно разобрал вещи, сменил футболку на чистую и снова вышел на улицу. Пока шериф, Хаки и полковник Винке допрашивают женщин, кому-то придётся следить, чтобы не началась драка.
Уже стало совсем темно, но все ещё было жарко. Багрово-черное небо висело над головой, давя своей душной тяжестью. Корса чувствовал приближение грозы. Она придёт ещё не скоро, ещё несколько часов, а то суток над Разломом будут собираться тучи, а потом, как обычно, польётся, как из ведра.
Это все ваш Хаки виноват! обвинил кто-то из солдат.
Конечно, он. Притащил в наш форт отребье.
Да если б не Хаки, мы вас всех давно бы перемочили.
Будто мы не знаем, что вы все тут заражены!
В конце концов, наш полковник не оставит в живых ни одного бешеного!
Ну так давайте, начинайте, запальчиво выкрикнул Нэд Ласло, с лязгом посылая патрон в патронник ружья, если только сами не боитесь заразиться. Кто хочет подраться, ну?
Корса, нахмурившись, сжал рукоять топора. К счастью, дверь дома Мастерсов распахнулась, и оттуда вышли шериф Харельсон, полковник Винке и Хаки.
Все притихли, ожидая, что они скажут. Корса уставился в лицо мистера Харельсона. Мисс Моззер была его, как бы это помягче, девушкой. И в первый момент на него было страшно смотреть, никогда ещё Джи не видел этого уравновешенного человека в такой тёмной ярости. Теперь же он выглядел просто сильно расстроенным и поникшим.
Расходитесь по домам, проговорил он, вяло махнув рукой, все, кроме дозорных. Ночью искать никого не станем. Утром отправимся на поиски и истребим эту нечисть.
Вы думаете, они все заразились? спросил кто-то из военных.
Заразились они или нет, неважно, отрезал шериф, все четверо преступников приговорены к смерти.
Это правда, сэр? взгляды обратились к полковнику Винке.
Тот кивнул.
Хаки подошёл к Корсе и положил руку ему на плечо.
Успокойся.
Я спокоен, немного удивлённо вскинулся
идти стало легче. Но Корса скорбел по своему оружию, как по близкому другу. Слава богу, верный топорик все ещё был с ним.
Джи сунул бутылку в рюкзак, порывшись, нащупал компас. Он хорошо знал местность, но в своём нынешнем состоянии опасался заплутать.
Рука наткнулась на что-то прямоугольное, с округлыми краями, заботливо упакованное в бумажный пакет и завернутое плотной плёнкой. Корса вынул, недоумевая, принялся разворачивать. Отчего-то его охватило сильное, почти непереносимое волнение. Он разорвал плёнку, помогая себе зубами, уже догадываясь, что там, внутри пакета. Достал и до боли закусил губу.
Он узнал альбом с фотографиями, который Габи показывал ему на базе. Трясущимися руками Корса открыл его и подхватил выпавшие снимки, которым не нашлось места в пластиковых кармашках: старое фото мамы и выцветшую фотографию, на которой были изображены они с Леоном в скаутском лагере. Ягер сделал её за пару дней до катастрофы.
Вероятно, Габриэль отдал альбом Хаки на хранение. Или же попросту забыл, когда в расстроенных чувствах уезжал из Рэд-Форта.
Корса бережно вложил фотографии между страниц, принялся лихорадочно листать, щурясь, вглядываясь в лица Габи, его отца, мамы. На предпоследней странице он нашёл то, что искал. Грэй Макинтайр и Хаки стояли, обнявшись, позируя фотографу. Они были едва ли старше, чем Корса сейчас и улыбались так, как могут улыбаться только безмятежно спокойные и счастливые люди.
Корса закрыл альбом, аккуратно, насколько мог, сложил его в пакет и завернул остатками плёнки. Опустил на дно рюкзака, крепко затянул горлышко и надел на спину. Пора было двигаться дальше.
В утренних сумерках он выбрался к безымянному озеру к западу от Рэд-Форта. Дальше путь лежал вдоль берега, и им редко пользовались. В основном, в Маленькую Речку ездили по уцелевшему тракту, а этой дорогой ходили лишь охотники да рыбаки.
Тропа заросла, и Корса сильно потерял в скорости, пробираясь по ней. Он старался держаться ближе к воде, где было легче дышать.
Лес шумел, потревоженный близостью пожара. Оглушительно кричали птицы. Ветер становился все сильнее, разгонял дым по перелеску.
Корса шёл уже несколько часов кряду, торопясь обогнуть озеро, которое могло защитить его от огненной ловушки. С каждым шагом сил становилось все меньше, он уже с трудом переставлял ноги, но не останавливался, брел по топкому берегу на одном голом упрямстве.
В какой-то момент ботинок заскользил по липкой глине, правая нога подогнулась, и Корса свалился, едва успев ухватиться за острые стебли осоки.
Выругался, выпрямляясь, поправил топор на боку. И тут же страшный по силе толчок снова уронил его на землю. Корса покатился по берегу и, не удержавшись, рухнул в воду. Оглох и ослеп от оглушительного всплеска, машинально потянулся одной рукой к осоке, другой к топорику. Слепо отмахнулся. Над головой зашумели птицы.
Чувствуя, что сползает в глубину, Корса подтянулся, цепляясь за жёсткие стебли. Рюкзак мгновенно намок и потянул его назад, в топь. Корса снова отмахнулся топором, кого-то зацепил и тут же на него обрушилось тяжёлое, горячее тело. Плечо пронзила сильная боль.