Габриэль поморщился от жесткой хватки, не болезненной, но и не приятной. За прошедший год Корса заматерел, набрал массы, плечи раздались, на руках и груди налились сухие крепкие мускулы, мягкие полудетские черты лица трансформировались в красивый мужской абрис. У него даже щетина стала взрослой, густой и твердой.
- Отпусти.
- Ох, извини, - Корса виновато улыбнулся, тут же отпустил, загладил ласковыми движениями и отвел взгляд, - только, если ты хочешь уехать...
- Но не так же, - с досадой помотал головой Гэйб. - Мы встречали зомби в Саскачеван. Думаю, Манитоба тоже уже кишит бешеными. Может, они и по побережью гуляют, как по Бродвею? Одни мы с тобой, может, и выбрались бы. Но тащить в неизвестность женщин и детей - кто только придумал настолько бредовый план?
- Подождем, пока все прояснится, - очень серьезно согласился Корса, - разведаем как следует.
- Не вижу смысла сейчас это обсуждать, - криво улыбнулся Гэйб, - может, завтра военные сбросят на нас атомную бомбу, и мы все превратимся в радиоактивную пыль, - и пока Корса обдумывал этот бред, притянул его к себе и поцеловал.
Корса все еще был задумчивым, плечи под руками бугрились жесткими мускулами, но Габриэль давно привык к его рефлексиям. Не прекращая ласкать безвольные губы, помял ему шею, загривок, почесал, как кота, за ушком, и Корса расслабился - как всегда враз, в одно мгновение. Плечи опустились, губы стали мягкими и очень отзывчивыми. Джи доверчиво прижался к нему, обвил шею руками, с явным удовольствием отвечая на поцелуй.
- Мне больно об этом думать, - на вдохе прошептал он.
- Ну и не думай, - посоветовал Гэйб, оглаживая его поясницу.
Сунул пальцы под тугой пояс штанов и тихо застонал, ощутив прохладу ягодиц. Корса тепло выдохнул ему в плечо. Сам полез расстегивать ремень. Звенел пряжкой, пальцы дрожали. Корсе хотелось скорее. Он нуждался в успокоении, своим признанием Гэйб растревожил его нежную душу. И теперь был готов заласкать, занежить, зацеловать, лишь бы Джи забыл на время обо всех бедах.
Кровать поскрипывала. В окно лился синий сумеречный свет. Пахло спелой малиной и шиповником, а еще скошенной травой, разлитой на выгоревшей земле соляркой, сладким свежим потом. Габриэль стянул с Корсы штаны вместе с нижним бельем и устроил на кровати, аккуратно поправив подушку у него под головой. Корса повозился - подушка была холодной и словно чуть-чуть влажной, в доме всегда было немного промозгло, Гэйб даже вытаскивал постельные принадлежности во двор и просушивал под солнцем, но через пару дней матрас и подушка все равно вбирали влагу, как зеленый болотный мох.
Габриэль любовался напряженным в ожидании лицом Корсы. С закушенной губой и темным румянцем на скулах, он терпеливо ждал, но прерывистое дыхание сдавало его с потрохами. Гэйб почти невесомо погладил край ребер и дрожащие бока, Корса закрыл глаза, длинно выдохнул. Гэйб наклонился и взял у него в рот.
- Ох, нет! - всхлипнул Корса, пытаясь отстраниться. - Габи, это уж сли
- Тшшш, - шикнул на него Гэйб, удержал на месте и снова ухватил губами головку.
Корса замер, как куница, попавшая в силок. Он даже дышал через раз, ресницы дрожали, будто он хотел, но не смел, боялся открыть глаза. Габриэль не собирался смягчать ему очередное грехопадение, он слишком хорошо уже знал этого парнишку. Несколько минут мучительных сомнений, и он справится со своими демонами в ангельских одеждах.
- Гоооосподи... - в ответ на очередное прикосновение языка к натянутой уздечке простонал он, попытался оттолкнуть голову Гэйба, и тот сбавил темп, вспоминая, как нравится ему самому.
Корса обреченно расслабился, раскинул руки в стороны, доверчивый настолько, что у Габриэля захватывало дух. Какой же он... светлый, невинный, несмотря на то, что между ними происходит каждую ночь, целомудренный, аки кроткий агнец. Дрожит, закусывает губы, прячет лицо в сгибе локтя, но больше не отталкивает, принимает все с благодарностью и такой бесконечной любовью,
- Она спит, - Хаки ободряюще похлопал его по плечу, - и ничего не слышит.
- Да, - ответил Рик с таким тяжким вздохом, будто ему на спину положили булыжник величиной в тонну.
Леон крутанул колеса своей коляски, подкатывая ближе к столу. Месяц назад Корса потребовал, чтобы Хаки осмотрел спину его брата. Вспомнил, как Гэйб сдуру сболтнул о том, что Хаки понимает в медицине, и дико оскорбился в ответ на недоуменно поднятые брови. Во всем, что касалось Хаки, Корса вел себя, как сущий мальчишка. Тот ответил, что помочь бессилен, а Джи оскалился, хлопнул дверью и удрал, Гэйб еле отыскал его, злого, взъерошенного и вымокшего под проливным дождем. Корса едва не кусался, не желая даже попытаться рассуждать логически. Нет, ну это же Хаки, блядь! Он же все делает назло!
Хаки никак не отреагировал на его истерику, но из следующей же вылазки притащил раздолбанное инвалидное кресло. Где он умудрился его отыскать, так и осталось загадкой, но Хаки кресло подремонтировал, содрал ржавчину, присобачил мягкое сиденье, выдрав из салона вездехода, и Леон обрел возможность двигаться. А вместе с ней и жить.