Анна, видно, чутко прислушивалась ко всему, что происходило, и слышно было, как она о чем-то спорила со Штерном.
Калитка отворилась, и Анна вышла за ворота. Зрители притихла. Шалыгин, увидев Анну, как-то сразу обмяк, с минуту смотрел на нее, будто глазам своим не верил, и неожиданно повалился ей в
ноги:
Анюта, не могу без тебя. Делай со мной что хочешь. Убей, а без тебя мне не жить.
Что ж ты срамишь меня перед людьми? взмолилась Анна. Откуда ж ты на мою голову взялся?
Анна заплакала.
Иди домой. Завтра поговорим.
Прости меня, Аня? с надрывом прохрипел Жорик. Для меня твое слово закон!
Шалыгин вобрал голову в плечи и, нетвердо ступая, пошел домой.
Вечером мать спросила тетю Нину:
Чегой-то Жорка ломился к немцу сегодня?
Чего, чего? Любовь вот чего, усмехнулась тетя Нина.
Какая ж это любовь, если она видеть его не хочет? А ведь у них, вроде как, к свадьбе шло.
Ну, к свадьбе не к свадьбе, а любовь между ними была.
А что ж случилось?
Да боится она. Шалыгин-то шальной. Вот этой своей шальной удалью он ее и напугал. 3наешь, у нас, где удаль, там и дурь. Ну ты что, правда, не знаешь, что случилось в горсаду? брови тети Нины удивленно прыгнули вверх.
Ну, знаю, что Жорка с качелей свалился и в больницу попал, ответила мать.
Тогда слушай. Я же своими глазами все видела. Мы в то воскресенье с Женькой, Исааковой дочкой, днем в горсаду гуляли. Шалыгин был выпимши, но не сильно. Говорят, от этой своей любви он на руках таскал Аньку по всем аллеям. А она хоть и отбивалась, но хохотала. Наверно, это ей нравилось
На беду Шалыгину попались на глаза эти чертовы качели. Он купил два билета, но Анька с ним кататься не захотела. Я, говорит, с тобой боюсь, ты отчаянный. Это еще больше раззадорило Жорку, и он сел в лодку один. А мы с Женькой как раз собирались тоже покататься и стояли, смотрели. Шалыгин с шутками и прибаутками стал раскачиваться. Сила-то есть ума не надо. Лодка аж дыбом становилась. Если бы не прутья, на которых она была закреплена, давно перевернулась бы. Прутья бились о перекладину и гнулись. Жорка одурел от восторга и орал что-то вперемешку с матом, продолжая раскачиваться. Народ собрался у заборчика, ограждавшего качели. Даже другие качели остановились, и из них смотрели на Шалыгина. Женщины визжали и требовали остановить это хулиганство. А Анька стояла бледная, на глазах слезы, кулачки прижала к груди и что-то шепчет про себя. Появился милиционер и стал свистеть в свисток. Контролерша, наконец-то, подняла тормозную колодку. И тут Шалыгин вылетел из лодки. Прутья качелей в очередной раз стукнулись о трубу перекладины, и Жорка не удержался. Руки разжались, и он вылетел из качелей, зацепив шеей прутья; пролетел всю площадку и упал на деревянный штакетник заборчика. Помогло то, что он как-то руками защитился, и туловище скользнуло по забору.
Ну, Шур, мы думали, после такого Шалыгину конец. Народ ахнул. Мы бросились к штакетнику туда, где он упал. А он лежит весь в крови. Кровь течет из шеи, как прутьями зацепил. Смотрим, жив и даже в сознании. Только ругается и держится за шею рукой, а кровь сочится изпод пальцев. Белая рубашка стала алой как флаг, и лежит Шалыгин как подпольщик с обернутым вокруг тела флагом. И смех и грех. Мы орем: «Скорую, скорую вызывайте!». Кто вызвал, не знаем, только скорая приехала быстро. Анька поехала в больницу вместе с ним. Рана оказалась не опасной. Просто глубокий порез и содрана кожа. Крови потерял Жорка тоже не так уж много. Она у него свернулась быстро, как у собаки. Никаких переломов. Только два ребра ушиблены. Вот не верь, когда говорят, что пьяному море по колено. Жорке наложили четыре шва, помазали йодом ссадины, и через два дня он уже был дома.
А что ж Анька? спросила мать о том, что ее больше всего волновало.
А Анька после этого наотрез отказалась встречаться с Жоркой, заключила тетя Нина.
Ты знаешь, Нин, а мне жалко. Ведь качели-то, это изза нее. Смелость свою доказывал.
Вот и доказал, дурак!.. Аньке-то это зачем? Бабе нужно, что б мужик надежный был. А Жорка баламут.
Ну, не скажи, Нин. Он токарь пятого разряда. Получает хорошо. Один, вот и дурит. А женится, еще как жить будут. И по сапожному делу мастер. Пол улицы обувь у него чинит.
Это ты Аньке скажи, усмехнулась тетя Нина.
Ну и что ж, так Анька и не в какую? в голосе матери было сожаление.
После этого месяц ходил за ней, на углу караулил, а потом напился и стал ломиться в калитку их дома. Первый раз Штерн сумел уговорить Жорку. Мол, иди проспись, а завтра приходи. Потом немец, он же тоже здоровый, помял Шалыгина и сдал в милицию. А это уже в третий раз.
Да, Нин, видно здорово она запала Жорке в душу, если он головой на ворота кидается.
Может и правда любовь, согласилась тетя Нина.
Глава 6
благодарность. Мать героя Варвара Степановна. Снова бабушка Паша.
Только начался урок математики. Филин сверил журнал и, отметив отсутствующих, стал оглядывать притихший класс поверх своих ехидных очков, угадывая, кого вытащить к доске, чтобы в назидание всем поставить двойку, как вошла директорская секретарша Клавдия Петровна и, извинившись перед Филиным, вызвала: