Голову клоуна венчал колпак с кисточкой, изпод которого свисали длинные соломенные волосы.
Здравствуйте, почтенная публика! Клоун сделал два глубоких риверанса. Вокруг смеялись и улюлюкали.
Уже стали пропускать по билетам. Уже одного пацана милиционер стащил со стены и вел за ухо подальше от цирка. Тот орал благим матом: «Дяденька, отпустите, я больше не буду». Но за спиной милиционера тут же, став на спину другому пацану, подтягивался на руках, чтобы нырнуть в щель между стеной и брезентом, ловкий безбилетник.
Мы стояли возле билетерши, и Монгол канючил:
Тетенька, пропустите, мы работали здесь, нас Станислав Юрьевич обещал провести бесплатно.
Ничего не знаю, отойдите, отвечала строгая билетёрша. А то милиционера позову.
Мы отчаялись и совсем упали духом, когда раздался первый звонок.
Тетенька, позовите Станислава Юрьевича, униженно просил Монгол, а мы подтягивали.
Пропустите нас, позовите Станислава Юрьевича.
Вот он, пацаны! вдруг завопил Пахом, и мы разом повернулись в ту сторону, куда показывал Пахом. Станислав Юрьевич, большой и важный, в сером толстом пиджаке, с красной бабочкой вместо галстука, неторопливо шествовал, нет, не шествовал, а нес тело по опустевшей территории цирка.
Появился он у вагончиков, а мы ждали его у входа в цирк.
Мы бросились к нему, и все разом загалдели:
Станислав Юрьевич, нас не пускают. Скажите, чтоб пропустили. Вы нам сказали, что пропустят бесплатно, а она не верит. Вы обещали.
Тихо, тихо!.. Обещал, значит? Станислав Юрьевич улыбался.
Ну, сколько вас тут? Кто работал?.. Этих помню. Он показал на Пахома, Монгола, старшего Хорика.
Да что-то вас тут больно много! А эти пескари что, тоже работали? Что-то я их не видел.
Станислав Юрьевич попрежнему улыбался. У него было хорошее настроение. Семен, Мотя, Армен, младшие хорики умоляюще смотрели на старших ребят и чуть не плакали.
Работали! твердо сказал Монгол. Они в первый день работали, и вы их не запомнили.
Они скамейки таскали, подтвердил Венькахорик.
Ладно, таскали, значит таскали! Ларисочка, пропусти эту молодежь. Только прошу, с галерки ни шагу. Не вздумайте лезть вниз. Увижу, всех выгоню.
Станислав Юрьевич будто стер улыбку, и на лице остались одни строгие усы. Но мы его уже не слушали, мы бросились вверх по деревянному трапу, чуть не сбив с ног «Ларисочку».
Свободных мест не было. Люди сидели плотно, так что, если бы в цирк пришла тетя Клава, ей пришлось бы покупать два билета, такие узкие места отводились на одного человека.
Мы стояли за последним рядом галерки у самого входа. У Монгола голова упиралась в брезент, уходящий конусом вверх, и он стоял, пригнув голову, как бодливый бык перед атакой.
Заиграли марш, и все стихло. Только шуршали бумажки. Наверно, кавалеры угощали дам конфетами
Перед нами сидела мелкая шпана с Курской. Я стал ловить себя на том, что не могу сосредоточиться. Что-то мне мешало. Музыка вдруг уплывала, и в уши врывался отчетливый женский вопль и слова Пахома: «Кошелек у кого-то свиснули». Это длилось всего какие-то доли секунды, после чего я снова слышал
звуки марша, но что-то опять во мне ломалось, и в ушах снова звучал людской гомон и мужская ругань.
Клоунов давай! раздался голос сидящего прямо передо мной пацана. Я чуть не упирался в его стриженную под бокс голову с оттопыренными ушами. Мой мозг с противным звоном стал расползаться сначала до размеров цирка, потом до размеров всей площади, на которой стоял этот цирк. Теперь я видел цирк сверху. Видел вагончики, кассу. А потом меня словно бросило со всего маху на толпу у кассы. Я оказался возле того лопоухого пацана, когда он ловко вытянул кошелек из сумочки молодой женщины, тут же передал его пацану постарше и быстро выбрался из очереди сам. Опять мои уши прорезал женский вопль, и все исчезло. Оркестр играл марш, а я смотрел на арену. Но когда я почувствовал, что оркестр начинает снова куда-то уплывать, я стал протискиваться на другой конец, где стоял Пахом, подальше от сидевшего передо мной карманника.
На арену вышел наш знакомый Станислав Юрьевич. Раздались аплодисменты. Оркестр умолк. Станислав Юрьевич поднял руки, призывая к тишине, и обратился к зрителям:
Здравствуйте, уважаемая публика. Московский цирк приветствует вас сегодня на этой арене.
Переждав аплодисменты, он продолжал:
Сегодня мы вам покажем дрессированных диких зверей, а также вы увидите гимнастов под куполом цирка, мага и чародея и его говорящую голову, лилипутов и многое другое, не менее интересное. Весь спектакль вас будут смешить клоуны Бип и Боб.
И сразу выскочили два клоуна: один уже знакомый нам белый и другой, рыжий. Голову рыжего украшала огненная шевелюра.
Белый клоун, ни слова не говоря, огрел рыжего тростью по голове, тот упал как подкошенный, потом встал и заревел, а из глаз его фонтаном били слезы. Он мотал головой, и слезы поливали арену как из лейки.