Здорово. Зато мой специальное задание в Иране выполнял, похвастался в ответ я.
Меня это не интересует. Скажи лучше, как ты все это делаешь?
Не знаю, признался я. Умею и все.
А что ты ещё умеешь?
Много чего.
Ладно, хвастун. И ты меня действительно вылечишь?
Не знаю, откровенно признался я. Если ты сейчас мне поможешь и войдешь в то состояние, в которое мне нужно, может быть и вылечу.
Так давай. Что я должна делать?
Хорошо. О чем ты сейчас думаешь?
Ни о чем.
Вот и хорошо. Сейчас ты ляжешь на пол. Я буду рядом.
Что, лежать? глаза ее озорно блеснули.
А что? удивился я.
Да нет, ничего, ложись.
Слушай, Мил, я, кажется, сказал тебе. Мне сидеть здесь с тобой не очень охота. Я сейчас бы с пацанами в футбол гонял или на речке загорал.
Лежать.
Что лежать?
Ну, ты сказал: «Мне с тобой здесь сидеть». Ты же лежать будешь.
Дура, разозлился я. Мне что, у меня голова не болит!
Все, Володя, прости. На меня иногда находит. Я действительно хочу вылечиться.
Мила легла на пол.
Закрой глаза. Дыши равномерно и спокойно. Я буду держать твою руку и входить в это состояние вместе с тобой. Мне сделать это проще, а ты войдешь вместе со мной. Если тебе будет страшно или плохо, я помогу. Не бойся ничего.
Я лег рядом и взял руку Милы в свою.
А сейчас слушай тиканье часов, настраивайся на их ритм. Потом ты услышишь музыку. Дыши, как тебе удобно. Скоро твой организм сам настроится на нужное дыхание.
Вскоре Мила начала быстро дышать. Потом дыхание выровнялось и стало более глубоким. Я почувствовал, как завибрировало ее тело, появились слабые судороги. Я понял, что она перестала контролировать свое тело. Мила лежала спокойно, но иногда пальцы её рук принимали неестественное положение и холодели, но мне достаточно было сжать их посильнее, как гибкость и тепло возвращались. Несколько раз y нee нарушался ритм дыхания, и я возвращал ей правильный ритм. Но я чувствовал, что не достигаю основной цели: заставить её пережить роды. Тогда я вошел вместе с ней в то состояние, в котором она пребывала, и стал направлять потоки энергии, заполнявшие ее и меня, в область таза, и когда они вызвали ту боль, которую я недавно пережил сам в нижней части живота, и у меня начались судороги, я вышел из этого состояния, но видел, что судороги начались у Милы. Её тело изгибалось, скрючивалось, испарина выступила у неё на лбу. Она открывала рот, чтобы закричать, но крика не было. Вдруг Мила стала задыхаться. Она хваталась рукой за шею, пытаясь убрать что-то мешающее ей, и я держал свои руки у её шеи, снимая неприятные ощущения энергией своих рук. Когда страшные переживания закончились, она затихла, и по её лицу потекли слёзы. Лицо выражало покой и радость.
Когда я вывел Милу из необычного состояния, на её лице плавала счастливая улыбка.
Как твоя голова?
спросил я.
Да подожди ты с головой Я такое видела. Мои не поверят. А что будет с девчонками, с ума сойти.
А ты не рассказывай, если все равно не поверят.
Да ты что? Да я все равно не удержусь Послушай, Володь, я что, правда рожала? переходя на шепот и округляя глаза, спросила Мила.
А я откуда знаю? Что, и про это будешь рассказывать?
И ты все видел?
Ничего я не видел. Я видел совсем другое.
Ну, тогда ладно, успокоилась Мила.
У тебя синяки на шее.
Откуда? испугалась Мила и бросилась к зеркалу. Ничего себе! Это не ты, случаем?
Вот дура. Ты же в сознании была. Смотри, матери не брякни.
Да ладно, шуток не понимаешь? Что я, правда, дура чтоли?
Ты не помнишь, как сама себя за шею хватала?
Помню, меня душило что-то, не давало дышать.
Ладно, пойдем вниз.
Иди, я свитер надену, а то мать сразу увидит. Я лучше ей потом расскажу.
Я спустился в зал. Кира Валериановна поднялась мне навстречу.
Ну, как, Володя? Ее лицо выражало вместе и тревогу и ожидание.
Нормально, сказал я.
Что нормально? спросил отец. Толком говори.
Пусть она скажет.
Мила впорхнула в зал, ее будто подменили. Это была сама доброжелательность. Улыбка не сходила с ее лица. Она опустилась в кресло и весело сказала:
Мам, что со мной былo! Сказал бы кто раньше, что такое бывает, ни за что бы не поверила.
Кира Валериановна даже растерялась. Она не знала, что делать; смеяться или плакать, верить тому, что видела или нет.
Как вы себя чувствуете, Мила? поинтересовался отец.
Спасибо! Просто чудесно. Такое ощущение, что у меня начинается новая счастливая жизнь. Только вы мне объясните, что это было?
Мила принялась рассказывать.
Когда я стала глубоко дышать, я, как Володя и сказал мне, стала слышать музыку. Сначала я слушала тиканье будильника, а потом тиканье куда-то пропало, и вместо него зазвучала какая-то незнакомая музыка. Потом появилась вибрация в руках и ногах. И меня закрутили потоки энергии и какого-то белого огня. Увидев яркий свет, я подумала, что на потолке зажглась люстра. Открыла глаза вокруг попрежнему полумрак от настольной лампы. Закрыла глаза, опять светло как в солнечный день. А потом увидела невероятное: руки Володи излучали свет. Это было хорошо видно. Из любопытства я посмотрела на свою руку она тоже светилась. Что это Юрий Тимофеевич?