Со временем моя помощь дала результаты: организм отца постепенно начал справляться с болезнью, но из-за ослабления иммунной и нервной систем развились побочные симптомы слабость, быстрая утомляемость. Все закончилось двумя инфарктами.
Последние годы отец уже не работал, но получал какую-то особую пенсию, которая была значительно выше обычной инвалидной, и лечился он в привилегированной обкомовской поликлинике
Всего я Зыцерю не рассказывал, хотя он знал о моих злоключениях с особыми способностями.
Не знаю, сознательно или случайно мы оказались в тот вечер возле институтского общежития, но Юрий Владимирович вдруг попросил:
Володя, вы не могли бы вызвать Милу?
Выглядел он смущенно, и, видно, чувствовал себя неловко, потому счел необходимым добавить:
Мне нужно с ней увидеться.
Это прозвучало как-то по-детски.
Конечно, сказал я.
Восемнадцатая комната на втором этаже, торопливой скороговоркой проговорил Юрий Владимирович.
Я знал, в какой комнате живет Мила; мы с Лераном как-то заходили к ней за конспектами.
В этот раз Мила, увидев меня, удивленно приподняла бровь.
Вот сюрприз! Ты один? спросила она, и мягкая улыбка появилась на ее прелестном личике.
С Зыцерем. Он ждет на улице.
И чего вы хотите? улыбка стерлась, и голос Милы стал строгим.
С тобой Юрий Владимирович хочет поговорить. Выйди.
А если не выйду? губы Милы скривились в нервной усмешке.
Твое дело. Только это неправильно. Он что, тебя съест?
А чего ты меня ему сватаешь? теперь в голосе Милы сквозило раздражение. Роль свахи тебе не идет.
По дружбе. Я уважаю этого человека.
Но ты меня не уважаешь, с обидой сказала Мила.
Ты это другое, ляпнул я, сознавая, всю неуместность и бессмысленность этой фразы.
Дурак ты! сказала в сердцах Мила и повернулась, чтобы уйти.
Так ты выйдешь? бросил я вслед.
Мила ничего не ответила и даже не обернулась. Я постоял чуть и пошел на улицу.
Ну, что? спросил нетерпеливо Зыцерь.
Не знаю. Я сказал.
Ну, а она? Она-то что? Зыцерь волновался, как мальчишка-первокурсник на зачете. Мне стало его жалко, и появилось раздражение против Милы. Но странно, в глубине души зашевелилась вдруг мыслишка о том, что хорошо, чтобы она не вышла.
Я не понял. Ничего не сказала. Подождем?
Подождем, с готовностью согласился Юрий Владимирович.
Мила вышла минут через пятнадцать. Она как-то косо посмотрела на меня, а я побрёл на остановку. При этом я чувствовал себя предателем и одной, и другой стороны.
Глава 13
Встретил Стаса Красовского, сказал Валерка Покровский.
Пьяный? почему-то спросил я, хотя знал, что он от водки лечился.
Трезвый, но дурной. На идиота смахивает. Обидно. Был такой чувак веселый, душа нараспашку. Анекдоты хорошо травил. А теперь Уж лучше б пил. Видно, от антабуса мозги набекрень свихнулись.
От какого антабуса? удивился я. Он же рассказывал, что с матерью к гипнотизеру ходил, после чего пить бросил.
Да как же, бросил, Валерка мрачно сплюнул под ноги.
Две недели не пил, держался. А потом она его достала
А как же ты говоришь, трезвый? не понял я.
Так ты ничего не знаешь? сказал Валерка.
Я знаю только то, что Стаса давно не видно, а что, да как, откуда мне знать?
Когда Стас снова запил, отец хотел его в армию отправить, а комиссия завернула. Не знаю, что она там нашла, а, может, пожалела батька-то сгоряча это дело затеял. А только получилось еще хуже. Отец взял, да и определил Стаса в психушку. А в психушке ломают так, что не то что пить, жрать не захочешь. Через полгода Стас вышел, только это вроде как уже и не Стас. Я с ним про институт, а он: «Я не пью, я вообще не пью. Вот видишь, деньги всегда есть» и лезет в карман, трясет четвертными. Я ему про наших девок, а он опять: «Я не пью, я вообще не пью». Так я и думаю, лучше б пил. Хмельной он был интереснее.
И чем он сейчас занимается?
Да ничем. Говорят, учебный отпуск взял. Да только, я думаю, учиться он уже не будет. В общем, увидишь как-нибудь, сам поймешь.
Володь, ты с нами совсем туситься перестал, сменил вдруг тему Валерка. Дома тебя тоже не застанешь. Всё с Юркой и Ляксой?
Да нет, стал оправдываться я. Дело не в этом. Просто отца положили в больницу. Мать крутится одна. У меня никакого настроения нет на тусовки.
Серьезное что? посочувствовал Валерка.
Серьезней некуда, ответил я.
И это была правда. У отца случился очередной, хотя и редкий в последнее время припадок. Врач скорой помощи сделал обезболивающий укол, послушал, померил давление, покачал головой и предложил отправить в больницу. Отец заупрямился, и мать, жалея отца, робко возразила, сказав, что приступы случались и раньше, но все обходилось. Врач не стал настаивать, только пожал плечами и предупредил: «Приступ может повториться и спровоцировать инфаркт, а у вашего мужа, судя по истории болезни, два инфаркта уже случились. В общем, если что, немедленно вызывайте скорую».
Раньше я легко справлялся с приступами: ясно видел легкое мерцание голубоватого свечения вокруг головы отца. Видел, как гармонию свечения нарушали красновато-оранжевые сгустки. Боль, которую приглушали морфием, оставалась, и я снимал ее, потому что она могла вернуться, как только действие лекарства закончится. Удерживая руки над головой отца, делал круговые движения в области скопления сгустков. Мне казалось, что оранжевая боль просачивается через мои руки и уходит, оставляя во мне что-то неприятное, гнетущее, и отнимает силы. Я походил на человека, который взялся за оголенный электропровод с неиссякаемым источником тока, потому что источник боли моего отца был так же неиссякаем. Через некоторое время темно-красные сгустки окрашивались в розовый цвет, потом меняли его на голубоватый и постепенно свечение становилось почти однородным, а дыхание отца глубоким и ровным. Я погружал отца в сон, после которого он просыпался выспавшимся, и силы снова возвращались к нему.