Утром мать смотрела на меня укоризненно и, покачав головой, сказала: «Тебя вчера Юра Богданов привел Тоже был хорош». Я стыдливо прятал глаза, и отец постарался все обратить в шутку: «С посвящением в студенческую жизнь!» произнес он и ехидно пропел:
Глава 4
После лекций ко мне подошел Валерка Покровский, тот который читал стихи в парке и которого гоняла милиция.
Привет, чувак! Я Валерка. Ты правда «Слово о полку» наизусть знаешь?
Кто тебе сказал? усмехнулся я, оглядывая нового знакомого.
Юрка Богданов. Вы с ним в колхозе были.
Знаю, только в прозаическом переводе, не стал отрицать я.
А что, какой-то еще есть? удивился Валерка.
Есть стихотворные. Например, Державина и Николая Заболоцкого.
Ладно, смутился вдруг Валерка. Мы математики. Нам не знать этого не зазорно.
Да это знать и не обязательно, простодушно сказал я. Это я сдуру, память тренировал.
Тебя Володькой зовут? запоздало спросил Валерка.
Извини. Не представился.
Я чего подошел-то, сказал Валерка. У нас приличная компания образовалась Приходи вечером. Сегодня у Машки Мироновой, из нашей тусовки, собираемся.
Ладно, согласился я. Диктуй адрес.
Валерка назвал адрес.
Это ты стихи позавчера в парке читал? захотел уточнить я.
А что, плохо?
Да нет, здорово! Стихи твои?
Не, это Алик Есаков! Наш чувак. Придешь, познакомишься.
А Юрка Богданов будет? спросил я, рассчитывая, что в компании встречу хоть одного знакомого.
Не, он как-то сам по себе. Они больше с Ляксой. Оба чернокнижники.
С какой ляксой? не понял я.
Да с Аликом Тарасом с третьего курса филфака
А почему чернокнижники? Колдуны, что-ли? усмехнулся я несуразному «чернокнижники».
Почему колдуны? удивился Валерка. Просто они на книгах повернуты, а книги где-то достают такие, которых и в библиотеке не возьмешь.
Вечером я пошел к дому, где жила Маша Миронова. Домом оказалось двухэтажное кирпичное строение дореволюционных лет, типичное для старой улицы города.
Я поднялся по каменной обшарпанной лестнице на второй этаж и безошибочно нашел нужную квартиру по голосам, которые доносились до первого этажа. Звонка я не нашел. На стук никто не отозвался, и открыли мне дверь, когда я погрохал кулаком по косяку обитой дерматином двери, в порезах которой торчали клоки ваты.
Ты Володя? спросила русоволосая девушка с серыми глазами, в белой ситцевой кофточке. Я догадался, что это и есть Маша. Волосы ее перетягивала розовая лента под цвет пояса пышной чуть ниже колен юбки, на ногах сидели красные туфли-лодочки на небольшом каблучке, и её вид как-то даже до неприличия не соответствовал убогости жилья.
Входная дверь вела сразу в комнату, которая служила и залой, и спальней, и кухней. Печка топилась, и огонь весело плясал на поленьях открытой топки причудливыми языками пламени. На дощатом полу стояли чем-то наполненные мешки, на низких скамеечках сидели две бабульки и резали мелкие яблоки на компот или варенье.
Не дожидаясь ответа, Маша провела меня в маленькую комнатенку, где яблоку было негде упасть. Народ сидел на кровати, на двух табуретках у небольшого стола, приставленного к стенке, и просто на полу. Я растерянно стоял у дверей, пока меня ни усадили на одну из табуреток, с которой согнали долговязого юношу со сломанным носом.
Вов, уступи место тезке, сказал Валерка Покровский долговязому. Тот послушно встал и уселся на подоконник, потеснив сидевшую там миниатюрную черноволосую девушку.
На столе стояли полупустые и еще не начатые бутылки портвейна «три семерки», граненые стаканы, бутерброды с сыром и яблоки. На полу разместилась радиола «Аврора» и на диске крутилась «музыка на костях».
Звучала песня под оркестр Гленна Миллера. На табуретке лежали пластинки и записи на рентгеновских снимках, то есть «на костях».
Нежная мелодия и завораживающий голос Вивьен Доун должны были располагать к неге и расслаблять, навевая сентиментальное настроение.
Знакомься, чувак! сказал Валерка и представил всех по очереди:
Вовка Забелин, учится на биофаке. Поступал на филфак, но не добрал баллов.
Да ладно, хорошо хоть так, подмигнул мне Вовка. У меня аттестат-то так себе, даже тройка есть.
Зато предок генерал, лениво отметил Валерка.
Причем здесь предок? обиделся Вовка. Во-первых, генерал в отставке, во-вторых, он за меня экзамены что-ли сдавать будет?
Маша. Учится с нами на физмате, представил Валерка хозяйку квартиры.
Это вы учитесь со мной, серьезно ответила Маша.
Есаков Алик с нашего курса, поэт. Это за его стихи меня турнули мильтоны.
Алик Есаков, худощавый, невысокого роста, с коротким не по моде ежиком жестких волос, но в модном свитере с оленями и узких брюках, встал и шутливо по белоофицерски, только что не щелкнув каблуками, коротко кивнул.
Лика Токарева, та что сидела на подоконнике, оказалась дочерью зампреда недавно созданного территориального Совнархоза.
Не повезло чувихе. Если б предка не перевели к нам, училась бы в Москве, прокомментировал Валерка.
Леран, поступал на наш факультет, перевелся на истфак, показал на высокого юношу Валерка. Баскетболист. В институтской сборной.