Хватит! крикнул Давид Юрьевич
и выразительным взглядом указал на Василису. Два искажённых лица, бледной Натальи Львовны и перекошенной Ядвиги Мстиславовны, разом повернулись в её сторону.
Полуотравленный? по слогам произнесла Василиса чудно́е слово. Это как?
Не хотела, вишь, рожать от нелюбимого муженька, ехидно произнесла Ядвига Мстиславовна. Помоги, говорит. А я её веником за порог. Так на следующий день приползла в кровавой рубахе. Передумала, да поздно. Еле выходили, родила потом убогого. Он ещё до рождения на том свете побывал, так теперь его туда как воронкой тянет.
Вам не стыдно всё это здесь пересказывать? брезгливо спросил Давид Юрьевич.
Так им полезно! Обеим. Этой, Ядвига Мстиславовна кивнула на Василису, уроком будет. А Наташке нечего на Зою пенять. Сама во всём виновата.
У меня сейчас кукуха отъедет, механически проговорила Василиса, не в силах переварить столько новой информации.
Наталья Львовна вроде хотела сказать ещё что-то, но только сжала зубы и выскочила прочь из кухни. По пути столкнулась с Василисиным отцом.
Извините, на ходу бросила Наталья Львовна. Дальше послышался стук входной двери.
Так чай-то будем пить, или как? вошёл в кухню Василисин папа.
Давай чайник, скомандовала Василисе Ядвига Мстиславовна. Потом Давиду Юрьевичу: А ты самовар возьми. Вы, Фёдор, берите блюдо с бутербродами. Там, на столе. А я пряники понесу.
Домой Василиса с отцом вернулись ближе к ночи. За один день удалось почти полностью ликвидировать практически все последствия пожара, хотя и без Василисиной помощи. Она вторую половину дня провела в доме, перемывая посуду и раскладывая по шкафам провизию, которую священнику бесконечно тащили местные кумушки-прихожанки. Оказалось, кто-то распустил слух, что все запасы отца Павла сгорели, и ему нечего есть. Вот чтобы он с голодухи ненароком не пустил на шашлык свою собаку, покровские тётушки и снабдили его продуктами на год вперёд. Ещё и Бобику корма накупили.
Собаку съесть, до слёз смеялся отец за ужином. У попа́ была собака, он её схарчил!
Па! одёрнула отца Василиса, которой противно было об этом думать. Собственно, за день её голова здорово переполнилась информацией, и далеко не приятной, так что думать ей теперь было вообще трудно.
Извини, утёр отец выступившие слёзы. Не обижайся. И не переживай Павел монах, он мясо вообще не ест. Скорее камни грызть будет, чем пса зажарит.
Па! громче повторила Василиса.
Правильно, поддержала мама. Повод для шуток так себе. Тем более что собака-то камни грызть не будет.
Пересказывать родителям разговоры из дома священника Василиса не стала. Тем более что, по совести, они и не были предназначены для её ушей. Так случайно вышло.
Гаврил, кажется, был прав. Она действительно подслушивает и подсматривает. И не сказать, чтобы это всё было для какой-то высокой цели. Просто так получается. Отличное оправдание. Василиса, уже лежавшая в кровати, повернулась на бок и смотрела, как по полу стелется лунный свет.
Но сколько же вокруг гадостей, трагедий и несчастий. Василисе казалось, что Наталья Львовна вполне довольна жизнью. Хорошая должность, успешный по местным меркам муж, хороший сын. Всеобщее уважение. А оказывается, она постоянно страдает. Гаврил мается от того, что его считают чужим ребёнком. Ядвига Мстиславовна хотела для Зои лучшего будущего, чем для дочери, но не сложилось. Саму Зою унесло из одной крайности в другую.
Вот так живёшь с людьми бок о бок годами и не знаешь, что у них на душе. А потом люди удивляются, отчего один сосед спился, а другой в петле болтается. Но не лезть же им под кожу с расспросами и сочувствием.
Под кожу. Что там говорил сегодня Давид Юрьевич? Его, кстати, тоже жалко.
Так. Кожа. Ему казалось, что кто-то проник под кожу. И он сам себя полоснул лезвием. Хорошо, что всё-таки выжил. Потому что где ещё найти такого учителя в сельскую местность, чтобы и дело своё любил, и детьми занимался. Вон, с Василисой вообще бесплатно репетирует, даже деньги с родителей брать отказался. Только чтобы она в институт поступила и школьные показатели улучшила.
А почему он, кстати, до сих пор не женат? Так, ну это уже лишний вопрос.
А вот про лезвие в самый раз. Потому что если у Давида Юрьевича крыша поехала, то и с Гаврилом это может случиться. Ведь если, как сказала Зоина бабуля, он уже побывал на том свете (хотя никогда об этом не рассказывал), то его туда так и тянет. И утянуть может быстро. И насовсем.
Глава 9. Страшила в пальто
найти выход из развалин большого светлого здания, по которым плутала уже не первый час. Полуразрушенные стены, увитые плющом и заросшие мхом, представляли собой бесконечный путаный лабиринт из камней и растений.
Арки, проходы, углы, растрескавшийся мраморный пол, оконные проёмы, снова арки и проходы. Наконец показалась самая большая арка, сквозь которую виднелось пустое пространство. Василиса почти побежала туда, спотыкаясь об обломки стен и лианы плюща.
Наконец прошла под сводом и резко затормозила. Из-под её ног вниз уходили щербатые ступени, тоже мраморные. И вели они прямо в бескрайнее болото. Мутная зеленоватая вода доходила до середины старой лестницы и слабо покачивалась, время от времени выбрасывая на светлый мрамор тёмные сопливые водоросли.