Юноша замахал крылышками и мгновенно ощутил разницу с прошлым полётом. Мощность летательных отростков явно возросла. Он замедлил их взмахи и окинул взглядом полупрозрачные перепонки. Складывалось впечатление, что крылья удлинились и расширились. Тело очевидно менялось прямо на глазах и не замечать это становилось всё сложнее.
С парой усиленных крылышек, оторвать брюшко от земли получилось раза в три проще. Поднявшись на несколько метров над холмом, Фёдор понял, что чувствует себя в воздухе гораздо увереннее. Он попробовал поманеврировать из стороны в сторону. Благодаря системе полёта насекомого, ему не требовалось постоянно планировать, как птице. Парень мог зависать на месте и свободно передвигаться назад-вперёд, вверх-вниз, влево вправо, подобно вертолёту. К сожалению какого-то удовольствия от подобного опыта он не испытывал. Хотя людская память подсказывала, что человек пригвождённый с рождения к земле, должен был наслаждаться таким даром.
Юноша просто отметил новые возможности в поиске и добыче пищи. А тем временем, он воспарил ещё метров на десять ввысь и наконец сумел увидеть крайне занимательную вещь. Дым поднимался не просто от костра или одинокого домика, а от целой деревни. Взору открылись несколько десятков деревянных домов, окруженные забором, тропинки уходящие от поселения в разные стороны и поля с возделанной почвой.
Деревенька выглядит крайне аутентично подумал Фёдор Неужто городок реконструкторов. Как-то раз бывал я в таком на экскурсии
Он определённо захотел подлететь поближе и разведать обстановку.
Глава 2. Первый контакт с разумной жизнью
Путь к деревне предстоял относительно не близкий. Фёдор предпочёл прогуляться на своих шестих, потому как во время полёта чувство голода росло в геометрической прогрессии. От ползания по земле, жажда обожраться тоже возрастала, но не так сильно. И естественно парень параллельно намеревался пощипать листики и цветочки, чтобы восстановить энергию, затраченную на проведение разведки.
Ему было очевидно, что его организм стремительно развивается. Лапки удлинились и потолстели. Брюшко потяжелело, но явно не из-за еды внутри, а из-за того, что прибавило в объеме. Пара новых усиков удлинилась сантиметров на десять. В отличии от самых длинных, изначальных антеннок, эти не были подвижными, не улавливали запах, и вообще, выглядели бесполезными.
Бодаться мне ими что-ли? спросил себя юноша.
Удаляясь от холма с пещерой, он оставлял след из ощипанного кустарника и придавленной брюхом травы. Несколько раз оса забиралась на деревья и срезала целые ветки, нагруженные плодами. Дальше, орудуя
передней парой лап, хоботком и клешнями, Фёдор заталкивал всё это в пасть. Жвала перемалывали древесину, листья и мякоть фруктов в однородную кашицу.
И вот, на одной из веток ему попалось птичье гнездо. Тройка пятнистых яиц красного цвета лежали на стопке сухой травы, пререплетенной с тоненькими сучками. Антеннки подсказали, что и гнездо, и яйца вполне съедобны. Но парень нашёл в себе силы проглотить не всё разом, а начать с одного яйца.
Стоило хоботку полезть к кучке соломинок, как в воздухе возник пернатый защитник. Маленькая пташка набросилась на гигантское насекомое, вереща и размахивая крыльями. Первым делом она попыталась поклевать его в голову. Толстый хитин почувствовал лишь лёгкое поскрёбывание. Следующий план пернатого родителя заключался в выклёвании глаз. Юноша рефлекторно закрывал защитные перепонки, похожие на веки. Пока один глаз претерпевал нападение, другой отлично видел. Такой слабенькой птичке точно не было, что противопоставить летающему, бронированному хищнику.
От лицезрения этого отчаянного сопротивления, в Фёдоре не проснулось ни жалости, ни злорадства. В человеческой жизни он любил животных, не относился к ним с жестокостью, но и вегетарианцем из сентиментальности не ставал. Обычно парень покупал готовую тушку в магазине, и не тешил себя иллюзиями о том, как обходятся со скотиной на фермах. Сам он мог бы спокойно зарезать и выпотрошить курицу или кролика на пищу. Ну а разорять гнездо дикой птицы, ради еды, тогда смысла не видел.
Всё это осталось где-то в воспоминаниях. Отказываться от своего людского прошлого юноша конечно не собирался, но сейчас дело было отнюдь не в человеческой морали. Его организм испытывал голод, а птичьи яйца, согласно внутренним ощущениям, казались съедобными. И он, как часть окружающей экосистемы, имел право потребить их ради собственного выживания и развития. Фёдор ничего не знал о насекомом, которым стал. А потому, оставалось прислушаться к инстинктам и следовать им в пределах разумного.
Хоботок выстрелил вперёд, быстро обвил сплетённую стопку и потащил гнездо к пасти. Жвалы широко раскрылись, чтобы проглотить добычу целиком. Взбешенная пташка не успела среагировать и клюнуть эластичный отросток хотя бы раз. Птичье потомство исчезло в бездонной глотке. Всё что она могла делать теперь, это кружить около морды гигантского насекомого и злобно чирикать.
Такое поведение стало фатальной ошибкой. Насекомьи рефлексы позволили парню дёрнуть клешнями с невиданной скоростью. Птица была поймана за основание лапки, прямо на лету. Беспорядочное барахтанье и удары крылышками не помогли вырваться. Хоботок выстрелил вновь и обвился вокруг приплюснутой головы. Силы хватило, чтобы мгновенно преломить тоненькие позвонки и пресечь любое сопротивление. Тушка в перьях отправилась следом за своими не вылупившимися детьми.