Когда к этим звукам добавилось пение, я, честно говоря, не понял. Просто в какой-то момент почувствовал легкий холодок, пробежавший по спине. Затем сглотнул подступивший к горлу комок и сообразил, что непонятно, когда появившееся ритмичное дрожание воздуха, плавно набирающее мощь и заставляющее сердце колотиться все быстрее и быстрее это голоса. Того самого мужского хора, о котором говорила Амси!
Я прислушался к нему. Душой. И принял его ею же каждая нота, которую они дарили приближающемуся рассвету, звучала именно тогда, когда требовалось. И именно так, как хотелось.
Потом звук стал становиться плотнее и насыщеннее в пение хора влились совершенно незнакомые, но невероятно красиво звучащие инструменты. И, в тот самый миг, когда душа была разорваться от Ожидания, запели женщины. Сначала Ивица, а затем и Найта с Майрой.
С этого мгновения я не слышал пение, а жил им. Поэтому не только видел, но и чувствовал каждый миг пробуждения мира: восторженно вдыхал утреннюю прохладу могучей грудью океана, радующегося скорому восходу Ати, и вместе с жаворонком, взлетевшим к светлеющему небу, оглашал окрестности ликующей трелью. Легким ветерком взъерошивал лепестки полевых цветов, только-только начинающих просыпаться, и вместе с еле-еле стоящим на ногах олененком осторожно разглядывал черными бусинками глаз буйное море разнотравья, постепенно обретающее цвет. С тихой радостью отражал лучи поднимающегося светила снежными шапками гор, теряющимися среди звезд, и крохотной ящеркой взбирался на камень, еще не успевший согреться. Поэтому шелест волны, набежавшей на берег, а затем откатившейся обратно, и наступившая после этого тишина резанули по обнаженным чувствам, как клинок по яремной вене. И я, ощутив пустоту на том месте, где еще недавно билось полное жизни сердце, умер
Сколько времени я потрясенно молчал после того, как открыл глаза не скажу, ибо не знаю. Помню только, что заставить себя высказать Амси все, что я думаю о том, что она сделала с песней, оказалось безумно сложно, так как не находилось слов, которые могли бы передать мое восхищение. Но когда взгляд, блуждающий по комнате, наткнулся на оплавленную мерную свечу, и память услужливо напомнила о том, что надо было сделать в течение дня, я повернул голову к камере и склонил голову в знак уважения:
Это было потрясающе
Воспоминания о Чуде продолжали рвать душу даже после того, как я вскочил в седло Черныша и подъехал к распахнутым воротам. Поэтому я запрокинул голову к хмурому зимнему небу, дождался, пока холодные снежинки остудят пылающее лицо, и лишь после этого подобрал оба Дара. Окружающий мир почувствовал не сразу. Но когда услышал все сознания на несколько перестрелов вокруг, то выбросил из головы все лишние мысли и сосредоточился на чужих эмоциях. И, не обнаружив ни единого признака опасности, подал коня вперед. Дарующие поехали следом, постепенно «врастая» в мое сознание и помогая превратиться в одну душу с тремя телами. И возвращая меня к нормальному восприятию жизни.
По дороге к лавке мэтра Колина мы не обменялись и парой слов не было необходимости. Да и после того, как я выяснил, кто торгует самыми качественными музыкальными инструментами, продолжали молчать,
ибо ощущали каждую рождающуюся в нас эмоцию во всех ее оттенках. Правда, выехав на улицу Долгого Эха и увидев вывеску, изображающую дайру, скрещенную со свирелью, почувствовали, что одного молчания становится маловато. Поэтому рассмеялись. Мы с Вэйлькой. А Найта, забившая все эмоции своим предвкушением, виновато вздохнула.
Да ладно тебе, сестричка, все нормально! успокоила ее младшая Дарующая. Мы совсем не против разделить твое желание насладиться игрой на винарре! Тем более что ты не одна такая «громкая». Скажем, когда Алька
Какая, в Бездну, Алька возмутилась старшая. Когда ты хм думаешь о Нейле, о нем хм думают все!
Не все, а только те, с кем я делюсь своими эмоциями! «оскорбленно» уточнила Вэйлька, а потом весело засмеялась: А так как я делюсь ими только с его любимыми женщинами, они на меня не обижаются.
Спасительница! воскликнул я, с ужасом представив себе тот вариант, о котором подумала меньшица. Потом осадил Черныша перед искомым крыльцом, спрыгнул на заляпанные грязью ступени, набросил повод на вбитый в стену дома крюк, отошел чуть в сторону и помог спешиться своим дамам
Несмотря на невзрачный внешний вид, внутри лавка мэтра Тивилла выглядела неплохо. Только радовала глаз в основном внешним видом идеально отполированных и красиво залакированных инструментов. А вот запахи, пропитавшие не такое уж и большое помещение, заставляли морщиться в нем пахло клеем, лаками, деревом и, почему-то, пылью! Вэйльке эти удушливые «ароматы» тоже не понравились, зато Найта, втянув затрепетавшими ноздрями тяжелый дух, заулыбалась и мигом растеряла всю величественность походки и жестов метнулась к полированному ящику, стоявшему неподалеку, откинула какую-то крышку, пробежала пальчиками по клавишам и недовольно поморщилась:
Мэтр Тивилл, в вашей лавке есть нормальные инструменты, а не дрова со струнами
Невысокий и круглый, как сдобная булка, мужчина, выскользнувший из-за «ящика» покрупнее, изобразил несколько глубоких поклонов. А выказав радость от лицезрения в своей лавке «столь утонченных благородных, да еще и обладающих идеальным слухом», пригласил ее пройти туда, где стоят «не инструменты, а песни, воплощенные в дереве, металле и лаке»! Найта фыркнула. А Вэйлька, «на всякий случай» ощупав мою шею, плечи, руки и талию, недоуменно захлопала ресницами: